. Согласно исследованиям профессора Фишера, их потомки высокие, как северные европейцы, но курчавые, как готтентоты; они унаследовали темный цвет глаз и волос их африканских родителей, но не похожи на них светлым цветом кожи, редко даже приближающимся к желтым оттенкам. Иногда они напоминали Фишеру чертами лица немецких крестьян. У некоторых были очень приплюснутые широкие носы и курчавые волосы, но в то же время они были высокими и тонкогубыми, как их европейские предки.

Какое отношение эти факты имеют к нашей «нордической расе»? Все просто: мужчина может быть высоким и светловолосым, но при этом не иметь никакого отношения к скандинавам по своей психологии. Если вернуться к периоду викингов, то тогда, как сообщает нам Шведский государственный институт, шведы совершали плавания во всех направлениях и привозили женщин и рабов из других стран. Со временем все они были ассимилированы. Позже в страну начали прибывать иммигранты из Южной и Северной Германии, а в начале XVII века в Швеции начали селиться валлонские ремесленники из Бельгии. Эти представители «альпийской расы» были, несомненно, не более чистокровными, чем любой другой современный европейский народ. Предположим, однако, что «чистокровный скандинав» женился на «чистокровной немке». Дети, которых он зачал, вполне могли унаследовать его телосложение викинга и темные волосы их матери, его управленческие способности и ее бережливость.

Короче говоря, если шведы, жившие шесть или восемь тысяч лет назад, и обладали определенными ментальными способностями, то время для определения их с помощью тестов на интеллект или любым иным образом давно минуло. Их склад ума непознаваем, и все рассуждения на эту тему годятся только для метафизических спекуляций. Любое утверждение об этом имеет научную ценность бабушкиных сказок. Действительно, могут существовать групповые различия, но группы, которые различаются, не являются расами. Когда психологи проверяют умственные способности людей, родившихся в Швеции, Англии, Франции и Италии, и строят из этого предположения, что обнаруженные различия являются следствием расовых различий, они демонстрируют прискорбное невежество в истории, антропологии и биологии. С тем же успехом натуралист мог бы взвесить 365 слонов, 500 морских свинок и 135 пауков и объявить миру, что их вес превышает сумму веса 118 слонов, 620 морских свинок и 262 комаров. Какими бы безупречными ни были его расчеты, их результат – бессмыслица. И нет, эта иллюстрация не слишком саркастична, скорее недостаточно саркастична. Ибо каждое из указанных животных наверняка принадлежит к определенному виду, но для данного итальянца мы не знаем пропорций альпийской и средиземноморской, а может быть, и нордической крови. Мы не знаем, будет ли доминировать предприимчивый нордический характер при скрещивании с простодушным альпийским. Мы не знаем, подчинится ли безрассудное нордическое пьянство строгой альпийской трезвенности. Если предположить, что несколько европейских рас, живших, скажем, в 6000 году до н. э., отличались друг от друга, у нас действительно нет ни малейшего основания предполагать, что их особенности были чем-то похожи на те, которые им обычно приписывают.

На самом деле у нас, напротив, есть веские причины сомневаться в этом. Согласно существующей схеме, валлонские шахтеры и кузнецы, переселившиеся из Бельгии в Швецию, были (по крайней мере, в значительной степени) представителями альпийской расы. Однако в окружении чистокровных скандинавов они вовсе не стали занимать подобающее им скромное место. Шведские антропологи описывают их совсем по-другому. «У них живой, откровенный, разговорчивый, вежливый и дружелюбный нрав, быстрое восприятие, тонкое чувство прекрасного, горячее влечение к музыке и неоспоримая творческая сила в области как литературы, так и науки. Их практические способности проявляются не только в самой превосходной в мире кузнечной работе, но и в достижениях, которых добились многие потомки валлонов, будучи государственными служащими на важных должностях. Очевидно, что эти валлоны оказались ценным приобретением».