– Николай, – позвал лейтенант Кольку, – ты у нас самый шустрый, сбегай к капитану – порадуй, что батальон танков скоро прибудет.

Колька сбегал и порадовал. Минут через пятнадцать сзади на шоссе действительно появились, быстро увеличиваясь в размерах, два бронеавтомобиля головного дозора. Еще пять минут – и экипаж Иванова радостно приветствовал товарищей.

Постепенно подтянулись танки. И быстроходные БТ-5 и старенькие медлительные Т-26. Добавилась и пехота из той же 45-й дивизии. И дивизион артиллерии. И тыловые службы снабжения. Еще через полтора часа прибыл и третий танковый батальон почти полным составом. Не хватало только танков Персова, неожиданно посланных комбригом Богомоловым в помощь стрелковой роте соседней дивизии, напоровшейся на крупный польский отряд.

Еще до наступления темноты, командующий польскими войсками в Луцке и его ближайших окрестностях генерал Скуратович без особых уговоров и раздумий согласился капитулировать. Без боя. Перед двумя третями легкотанковой бригады, стрелковым батальоном и дивизионом полковой артиллерии сложили оружие около 9000 человек. Положа руку на сердце, в основном, это были тыловые части, спешно строящие рубеж обороны от наступающих германцев по реке Стырь к западу от города. Обороняться от Красной Армии с востока они не готовились и героически погибать во главе со своим командующим не собирались.

К утру прибыл и задержавшийся в пути поредевший на несколько танков (технические неисправности, воевать так и не пришлось – поляки сдались без боя) батальон майора Персова. Комбат лично выслушал доклад Иванова, как должное принял гибель экипажа Сердюка (мы на войне, как ее не называй: хоть «Миролюбивый поход», хоть «Заграничное путешествие»), скупо (тоже, как за само собой разумеющееся) похвалил за умелые действия и поставил новую задачу: взять снова под свою команду оставшиеся четыре бронеавтомобиля собственного взвода и двигаться впереди бригады по шоссе в сторону Владимира-Волынского. Но не в одиночку: его бронеавтомобильный взвод в составе пяти машин прикомандировывается к уже знакомой ему усиленной стрелковой роте под командованием капитана Проценко. И подчиняется лейтенант Иванов, естественно, старшему по званию. Так в штабе корпуса решили. Дозаправить и проверить технику. В 8.00 колонна строится. В 8.30 выступает. Выполнять – есть, выполнять.

Лейтенант Иванов собрал командиров своих бронемашин, поделился с ними личным боевым опытом (остальные экипажи пока еще в боестолкновениях не участвовали – так уж им повезло) и напомнил тактику борьбы с артиллерией и пехотой. Потом уже вместе с капитаном Проценко договорились о построении совместной маршевой колонны и условились, как реагировать на различные ситуации в пути. Устав – уставом, а опыт и здравый смысл еще никто не отменял.

Тронулись наутро в назначенное время. Прошли плотной колонной по сдавшемуся на милость Красной Армии Луцку. Жители на улицах были. Некоторые улыбались и приветливо махали руками, но большинство смотрело настороженно, не зная, каких перемен им ждать от внезапно вторгшихся Советов. Высунувшиеся из башен командиры броневиков и пехота в отрытых кузовах полуторок с любопытством осматривались по сторонам и с радостью десятикратно отвечали местному населению на малейшие проявления дружелюбия.

Вышли за город, увеличили интервалы и скорость. На запад! Оба легких пулеметных бронеавтомобиля (один радийный) пустили в головном дозоре в полукилометре перед своим сборным отрядом. Непосредственно саму маршевую колонну возглавили два пушечных броневика, еще два шли в арьергарде, после двух пушек на автомобильной тяге, а командирская машина лейтенанта Иванова следовала за грузовиком капитана Проценко (самому Иванову это не понравилось, но капитан настоял).