– Иди-иди отсюда! Хорошо хоть дети тебя не видят! Бесстыжие глаза твои! Пришёл тут жену обирать! – тёща повысила голос и затрясла головой из стороны в сторону.
– Уйду, уйду! – выкрикнул Егор. – Секунды тут не останусь!
Он оделся, подождал жену. Марья вышла вслед за мужем на лестничную площадку.
– Извини, Егор, – сказала она.
– Я всё понимаю, – сказал Егор. Захотелось обнять жену, утешить.
– Извини, Егор, – повторила она, отстраняясь. – Мама права.
В голове у Егора помутилось. Будто кто ударил по затылку, той самой кувалдой из слесарки. Не промолвив слова, он стоял и смотрел во влажные глаза жены. В полумраке они казались совсем не голубыми, а какими-то тёмными и даже грязными.
– Надо же, такой спектакль разыграли! – в сердцах высказался Егор.
– Мама права, – повторила Мария, заходя в квартиру.
– Надо понимать, ты ничего не подпишешь?
Мария захлопнула двери, оставив бывшего мужа в темноте лестничной площадки. И оказался Егор один на один с полузнакомым городом.
Он шёл по тёмной улице, не опасаясь быть сбитым машиной. В голове всё перемешалось: работа, институт, дети, жена с тёщей, Сабина и Митрич, французский коньяк и шоколад-эрзац.
По вокзалу объявили, что сегодня ожидается незапланированная остановка скорого поезда, Егор взял билет и десять минут спустя, вошёл в вагон московского. Ночевать на вокзале ему не пришлось, и это было хорошим знаком!
Люди ехали откуда-то из Сибири. Не то с Абакана, не то с Новосибирска. На скором ехать всего-то полтора часа – следующая станция – родной город Егора.
Проводничка показала пальцем на первую пустую боковушку, зевнула и закрылась в служебном купе.
Егор разложил полку и вытянул ноги. Он облокотился на стенку и прикрыл глаза. Не спалось. Представлялось, как идти ему через весь ночной город до своего дома. Спасибо тёще, бабе Насте! И жене, спасибо!
Только-только он задремал, как в соседнем купе раздался треск. Спросонья Егор вскочил на ноги и заглянул в темноту купе.
– Ой! – горячо прошептала пожилая женщина, увидев Егора. – Не продавай меня, сынок!
Егор посмотрел на руки пассажирки. Она держала простынь, разорванную посередине до половины.
– У меня внучек! Завернуть малютку не во что!
– Ага, – сказал зачем-то Егор.
Женщина дорвала простынь до конца и убрала половину в свою сумку. Егор отвернулся.
Вернувшись на своё место, он услышал ещё один треск. Видать, приободрённая бабуля разорвала и вторую казённую простынь.
Егор мысленно обругал себя за мягкотелость, но продолжал сидеть молча. А что он должен делать? Бороться за социалистическую собственность? Спорить с плачущей старухой? Встречаются же на свете личности почище Анастасии Павловны!
По пути домой Егор пришёл к выводу, что ездил не зря. Убедился, что жена ушла безвозвратно, и он не обманул Сабину, сказав, что свободен. А квартира? Что ж, придётся приезжать каждый месяц вносить оплату. Только замок необходимо поменять, обязательно!
И вообще, пора забыть о тёще, впереди совсем другая жизнь!
Он вышел на свою улицу и бодро зашагал навстречу своей судьбе.
Глава 15
Уже не молодой, но далеко не дряхлый мужчина в белых шортах сидел на террасе в кресле-качалке и наслаждался вечерней прохладой. Его седые волосы были коротко пострижены, почти вровень с голым теменем.
Тимур Виленович беспрестанно пил минеральную воду. Как специалист он знал, что с потом организма теряет соли, которые задерживают влагу. Без их восполнения наступит полное внутреннее обезвоживание.
Когда-то доктор Лазарев считал, что знает о жаре всё, но на практике оказалось совсем иначе. Когда из каждой поры кожи мгновенно проступают капли, сливаясь в потоки – это ещё не жара. Пекло начинается, когда исчезает пот: чувствуешь, как плавятся мозги, голова кружится и мутнеет в глазах.