Теперь я смотрел в окно, переваривая всё сказанное. Эту философию необычно сильного сострадания к любому, попавшему в беду. Эту готовность к самопожертвованию через постоянное истощение. Эту самоотдачу. Я всегда думал, что самые большие циники, это врачи. А тут встретив эту девушку весьма усомнился в своём прагматизме. И насколько её мировоззрение не совпадало с моим! Я ехал в этой камере с четырьмя откидными нарами разбираться исключительно со своими проблемами, а она ехала в этой келье что бы читать конспекты и учиться помогать другим. Наверняка, тоже выбирала незанятое купе, что бы её не беспокоили.

– Может чаю хотите или кофе? – спросил я, пытаясь как-то приобщиться к её мировой спасательной миссии.

– Нет, спасибо. Почитаю вот… – она пододвинула тетради.

– Тогда, пожалуй, я не буду вам мешать. – буркнул я и полез наверх.

Немного поворочавшись, я всё же уснул под равномерное раскачивание и стук колёс. Спать в поезде – это, как мне кажется, вид психотерапии. Мне жена говорила, что мурчание кота очень полезно для человека, так как частоты и вибрации, издаваемые пушистым, благотворно влияют на наш организм. Но вот вибрации поезда я считаю средством более сильным.

Мне приснился сон, как я стою на вершине горы и протягиваю вверх недавно подписанные мною контракт на покупку чужого имени. В какой-то момент серые тучи расступаются, и я жду, что на меня снизойдет сияние. Но вместо этого с неба падает огромная капля крови, и голос свысока спрашивает:

«Ничего тебе не жмёт?». Я проверяю лямки рюкзака, не жмут ли они мне, но понимаю, что никакого рюкзака на мне нет. И голос имел ввиду не лямки рюкзака, а мою совесть. Не жмет ли мне совесть? Ну да, я поступил не особо честно по отношению к своим будущим читателям, приобретя за деньги не существующую репутацию. Но это всего лишь имя. Даже не имя, а псевдоним. И по большому счёту, читателям наплевать, как тебя зовут. Главное, что внутри твоей писанины. Понравится – имя может и запомнят, не понравится – никто специально не запоминает неудачливых литераторов, что бы обходить их произведения стороной. Все помнят победителей, а неудачников не замечают. Поэтому я ответил голосу:

«Им всем насрать!». Не очень этичным, казалось, кричать такое слово в горах. Всё же горы это что-то более возвышенное, требующее других эпитетов в речи. Но голос свыше не сильно отстал от меня и так же ответил: «Да, всем насрать на тебя!». Поэтому я не стал сильно терзаться, что в горах, в этом прекрасном месте с таким потрясающими видами употребил этот глагол. Вытерев кровь с лица, я проснулся.

Оказалось, что я вытираю пот, выступивший на лбу. В купе было душно. Я распрямился, неожиданно ударившись лбом о скос потолка, и, чертыхнувшись, глянул вниз. В купе было пусто. Видимо Анна уже сошла в Рязани. Я спрыгнул вниз, удачно попав в кроссовки, потянулся и распахнул зеркальную дверь. Свежий воздух из коридора слегка приободрил, и мне захотелось кофе. И по удачному стечению обстоятельств по лесенке на второй этаж вагона поднималась проводница.

– Здравствуйте. – обратился я к ней. – Моя попутчица уже сошла?

Та внимательно посмотрела на меня, заглянула в купе, снова посмотрела на

меня:

– Какая попутчица?

– Ну мы же Рязань проехали уже?

– Ну да, была остановка в Рязани.

– Значит сошла. – сделал вывод я, побыстрее переходя на интересующую

тему: – А можно мне кофе?

На станции Грязи-Воронежские в купе подсела мама с дочкой и мужчина. Купе заполнилось, и моя надежда об одинокой поездке была разбита окончательно. Девочка привела такого же малолетнего друга из соседнего купе, они разложили игрушки и начали так громко разговаривать, что я вспомнил двух маргиналов прошлой ночью. А мужик забрался на верхнюю полку напротив меня и не менее громко захрапел, расточая ароматы перегара под потолком.