— Идёт, а потом махнём куда-нибудь за город. Хочешь в Павловск на каток? Зачем нам ждать выходных? И потом, вдруг ты передумаешь и прогонишь меня до того времени, а мне хочется погулять с тобой. Смотри, — я киваю на окно, — снег какой, всё идёт и идёт. Там сейчас красиво, ты была в Павловске?

— Была… давно, с мамой. Только мне на работу и в институт вечером. Я учусь.

— Мне тоже на работу, но один-то раз можно прогулять?

— Посмотрим… сначала кофе.

***

Мы прогуляли и день, и следующий, но до катка так и не добрались, только до постели.

Зато потом были выходные, и мы всё-таки поехали и в Павловск, и на острова.

Нина всё больше нравилась мне своей неуравновешенностью, странными сменами настроения. Никогда нельзя было ожидать, что она скажет и сделает в следующую минуту. У меня была женщина, и я даже прожил в гражданском браке три года. У нас была спокойная, размеренная правильная жизнь, для которой двое сошлись по обоюдному согласию. И так же разошлись. Без ссор и скандалов. Потом я жил один, семейная идиллия меня больше не привлекала.

И вот Нина. Просто НИНА.

Я сделал ей предложение через три месяца. Вернее, сделал-то его уже через три дня после нашего знакомства, но Нина всё не соглашалась. Ей казалось, что мы недостаточно знакомы и вообще не очень подходим друг другу.

А я совсем не думал об этом. Мне было хорошо с ней, я видел, что и Нине хорошо со мной, так о каком ещё «подходим» задумываться?

Наконец, я убедил её, и в начале мая мы оказались на пороге пышного зала Дворца Бракосочетаний на набережной Невы.

Нина была в белом платье, с веночком на красиво причёсанных медно-рыжих волосах, и вся закутанная в воздушную белую фату, я в сером костюме – чёрный она купить не позволила, сказала: «Свадьба — это не похороны».

Две пары новобрачных прошли перед нами, мы ждали своей очереди, наши немногочисленные гости и двое свидетелей, подавленные шикарным интерьером дворца, позолотой, зеркалами, парадным видом из окон на панораму Невы, скромно стояли в сторонке, обстановка была чинной и торжественной и совсем не похожей на нашу с Ниной жизнь.

Не знаю, что меня толкнуло, словно чёрт попутал, но я вдруг спросил:

— Слушай, а из-за чего вы тогда поссорились с Сергеем этим, которому ты звонила, когда ошиблась номером и попала ко мне?

Правду говорят умные люди: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь».

Я задал вопрос и ужаснулся. Ведь Нина могла сейчас просто уйти из ЗАГСА. Столько уговоров — и всё напрасно! Я-то знал, на что она способна. Ни гости, ни свидетели, ни банкетный зал, заказанный в «Метрополе», её не убедят, если она решит не становиться моей женой сегодня.

— Нет, Нина, я глупость спросил, извини, это я так… я волнуюсь…

Но на этот раз, вопреки моим ожиданиям, Нина не вспылила, а рассмеялась.

— Ты не поверишь, на самом деле из-за меня всё вышло.

Договорить она не успела. Громко зазвучал свадебный марш Мендельсона, растворились дубовые резные двери, и нам уже надо было идти по красной ковровой дорожке через весь следующий зал. За нами шли свидетели.

Мы приближались к центру зала, там, у стола, нас ожидала подтянутая седая женщина в строгом костюме с шелковой лентой, перекинутой через плечо.

Нина сжала мою руку, едва сдерживая смех. Мы уже подходили к столу.

— Я потом тебе расскажу, — быстро проговорила она, — а вообще мог бы не задавать глупых вопросов, а сказать что-то более подходящее к случаю. Например, что ты меня любишь.

— А ты и не спрашивала…

— А надо обязательно спрашивать?

— Желательно…

Тут мы засмеялись оба.

А потом, под осуждающим взглядом официальной женщины с лентой, выслушали напутствие, подписали брачный договор, обменялись кольцами, поцелуями и стали мужем и женой.