– Но в первую очередь мы ориентируемся на ваши воспоминания, – сказала девочка. – Работаем с теми, что есть, даже если они ложные. Например, вы точно помните, что в тот день шел дождь, а погодные сводки утверждают обратное. Наш клиент всегда прав. Дождь так дождь. Мы немного переписываем прошлое, чтобы Тот Самый День как можно точнее совпадал с представлениями о нем.

«Каждому воздастся по вере его», – вспомнила Васьвась.

Шалевский открыл было рот, но девочка его перебила, словно догадавшись, о чем он собирается ее спросить:

– Нет, мы не можем добавить драконов, – улыбнулась она. – Вы не первый, кто спрашивает. Никаких фантастических элементов.

Васьвась не могла отделаться от мысли, что «райский сад» напоминает то старое приложение, популярное в ее молодости, где принято было демонстрировать счастье. Мама часто повторяла: «Счастье любит тишину», но все оказалось ровно наоборот: счастье выставляли напоказ, а… – подставить антоним счастья на выбор – скрывали. Мертвые будто тоже соревновались, чьи воспоминания лучше.

– Хотя нет, знаете, я про дождь неправильно пример привела, – сказала вдруг девочка. – Дождь никто не выбирает. Наоборот. Начитались романтической литературы, где погода должна соответствовать настроению героя. В нашем саду всегда солнечно. А я сама дождь больше люблю…

Последнее замечание прозвучало так простодушно, что девочка тут же покраснела: говорить о себе с потенциальными клиентами – вопиющий непрофессионализм. Васьвась мягко ей улыбнулась. Она тоже, если честно, предпочитала дождь.

– Люди часто называют самым счастливым днем появление ребенка на свет, но, судя по всему, никто не готов переживать роды снова и снова, – заметила Васьвась, оглядывая стеллажи.

– Да уж, – рассмеялась девочка. – Одна пара тут недавно чуть ли не поссорилась по этому поводу. Парам в принципе сложно. Люди помнят одни и те же события по-разному. Мы можем вместе находиться в совершенно пустой комнате всего пять минут, но после расскажем о ней непохожие истории. Вы запомните одни детали, я – другие. Поэтому наши гении сначала поработают с вашими воспоминаниями по отдельности, а потом станут их переплетать…

– Как косичку? – вставил Шалевский.

– Как сюжетные линии в кино, – улыбнулась девочка. – Пары вроде вас… Я имею в виду ваше поколение, часто останавливаются на дне свадьбы. Немного старомодно, но тем не менее. Сами знаете, свадьбы как феномен почти исчезли, а людям свойственно тосковать по традициям из прошлого. Но я искренне не рекомендую, – доверительно понизила голос девочка. – Клиенты выбирают раз за разом проживать торжество и только потом вспоминают расстройство желудка от нервов, натертые ноги, неловкий тост дяди Гены…

Им бы такое и в голову не пришло. Их свадьба точно не подходила под определение «самый счастливый день». Роспись на скорую руку в марте две тысячи двадцать второго, без свидетелей, как идеальное преступление, за закрытыми дверями кабинета районного загса, который показался Васьвась каким-то голым – только стол, стулья с мягкими спинками и шкаф для бумаг. «Хоть бы картину повесили, – думала Васьвась почему-то обиженно, – или цветочки». На ней были джинсы и футболка – белая, как положено. Васьвась всегда считала, что выходить замуж так – особый шик, но при других обстоятельствах у нее были бы и настоящее платье, и прическа, и макияж, и отретушированные фотографии, по которым специалисты потом воссоздавали ее послесмертие.

– Может, мой лучший день еще впереди? – спросил Шалевский.

– Что ж, устройте его и приходите к нам через годик, – улыбнулась девочка.