От мыслей его отвлек хозяин хутора, направившийся через поле к лугу. Степан сразу смекнул, что тот пошел за скотиной, и не ошибся. Вскоре Асип гнал к хутору целое стадо: кобылу с жеребенком, четырех коров, телят, овец; все ж таки по военному времени оставлять живность в поле на ночь не решались, и это было понятно. Степану не понравилось, что кроме скота с луга возвращались две лохматые крупные собаки, которые днем оберегали стадо в поле, а ночью, следовательно, несли вахту по охране хутора, это было чревато проблемами, но как их решить он пока не знал.

Стало смеркаться, в окнах хуторян показались огоньки, причем горели не каганцы, как в большинстве домов родной деревни, а хорошие керосиновые лампы, это Степан точно определил. Жрать хотелось до сведения челюстей.

***

Ближе к вечеру того дня, когда босые и голодные односельчане-красноармейцы шлялись по полесью, им все-таки повезло. Хотя везение для тебя в военное время часто оборачивается бедой для кого-то другого, так случилось и с ними. В жидком пролеске на краю несущего сыростью и тиной болота они наткнулись на труп красноармейца. Он лежал под большим кустом папоротника, и, судя по всему, лежал он тут уже больше недели; по вывернутым наружу, обсаженными мухами, кишкам, было ясно, что убила бойца не пуля, а либо граната, либо мина. Но, главным было то, что мертвые руки продолжали сжимать винтовку Мосина, настоящую целехонькую боевую винтовку. Разжав с трудом почерневшие пальцы мертвеца, Степан осмотрел оружие – в полной исправности, с патроном в патроннике, к тому же еще в магазине целых три патрона, не густо, но все-таки. Теперь они снова были вооружены. Кроме того, честно полагая, что их действия мародерством не являются, друзья сняли с трупа солдатские ботинки. Прикинули, не Степанов размерчик, зато Федору, с его мелкой костью, в самый раз. Что ж, теперь хоть один обут будет. Так, и штык-нож на поясе, как положено, ну, и фляжка для воды тоже лишней не будет, ремень опять же…

– Надо бы похоронить хрестьянина, – вертя в руках заляпанную кровью красноармейскую книжку, сказал Федор, – вишь, как и тебя, Степаном звали.

Степан, которому такое совпадение пришлось не по душе, только кивнул: действуй, мол, а в ответ проронил:

– Осмотреться бы надо…

Его интересовало, что же здесь все-таки произошло, и почему труп только один. Обшарив все вокруг, найдя несколько стреляных гильз и обнаружив много посеченных пулями прутиков осинового молодняка, Степан окончательно уверился, что здесь был бой. Скорее всего, небольшой отряд наших окруженцев, прижатый к болоту, попал здесь в засаду, и отстреливался до последнего, а немцы, как и положено, по военной науке, закидали их гранатами. Трупы потом собрали и вывезли, кстати, это обстоятельство говорило о том, что с немцами были и полицаи, которые собирали трупы красноармейцев для отчетности. А вот этого солдатика, тезку этого самого, просто не нашли под папоротниковым кустом; почему не нашли, да кто их знает, может дело в потемках уже было. В любом случае опять Господь без помощи не оставляет.

Федор орудовал штык-ножом, откапывая неглубокую, лишь бы земелькой потом присыпать, яму для геройски погибшего Степана.

– Давай, сменю, – живой Степан протянул руку за штыком.

***

Сумерки сгущались, когда из-за деревьев показалась добротная бричка на мягких рессорах, почти неслышно катившаяся по лесной дороге прямо к хутору, возница был один, на правой руке отсвечивала белизной повязка, судя по всему, это и был тот самый Костик, о котором судачили хуторянки. Действительно, возле хаты с дальнего края, он остановил лошадь и спрыгнул с колес. Затем распахнул ворота и завел на двор коня с бричкой. Степан ожидал другого, что приедут двое – мужья обеих баб. Тут что-то не сходилось, если они с одного хутора в полицаях, зачем раздельно ездить, двух коней гонять – неразумно. Хотя всякое может быть, например, в ссоре мужики, или сегодня особый какой-то день, что понадобилось две подводы. Надо ждать дальше, рассудил Степан.