– ДЖЕДО, – обратился я к ИИ. – Каковы шансы, что после вывода из анабиоза люди выживут?

– Зависит от того, как считать…

– Грубо.

– Грубо – пятьдесят на пятьдесят. Это оптимистичный сценарий.

– А пессимистичный?

– В два раза меньше. Двадцать пять на семьдесят пять.

– Хреново.

– Полностью с тобой согласен, – сказал ДЖЕДО.

– На самом деле подсчёт вероятности ничего нам не даёт, – сказал Быковский. – Ясно даже ежу, что гарадцев нужно спасать.

– Предлагаешь лететь на Гарад, командир? – прямо спросил Юджин.

– Серёжа, ты как считаешь? – посмотрел на меня Валерий Фёдорович.

– Мог бы и не спрашивать, – сказал я. – Если это единственный шанс спасти наших товарищей – а они наши товарищи, в этом не может быть сомнений, такие же космонавты и астронавты, как и мы. Да что там космонавты – они такие же люди! Так вот, если это единственный шанс, то мы обязаны им воспользоваться. ДЖЕДО?

– Здесь.

– Сколько земных суток вы летели до Солнечной системы? Я имею в виду время нахождения в нуль-пространстве.

– Девяносто восемь часов.

– Четверо суток плюс два часа, – перевёл я. – Плюс трое суток на разгон до скорости, при которой возможен переход в нуль-пространство. Плюс семь суток, минимум, добраться до Гарада на планетарных двигателях уже в системе Крайто-Гройто. Это при условии, что мы рискнём и постараемся выйти из нуль-пространства как можно ближе к Гараду, уже внутри системы.

– Можно вопрос? – подал голос ДЖЕДО.

– Спрашивай.

– Ближе, чем мы подошли к Земле?

– Ближе, и намного. Думаю, где-нибудь за орбитой Цейсана.

– Очень рискованно. Малейшая ошибка, и дело может кончиться катастрофой, при которой погибнут все.

– Значит, ошибаться нельзя, – сказал я. – Как сапёрам. Продолжаем. Итого: четырнадцать суток. Берём пятнадцать, потому что мне ещё нужно время, чтобы проложить маршрут. Как уже сказал Берриз Леко, я приличный навигатор, но давненько не тренировался. Плюс сутки запаса на случай непредвиденных ситуаций, которые по закону подлости, как говорит мой папа, всегда случаются в самый неподходящий момент. Уже шестнадцать. Совсем впритык. А ещё нужно время, чтобы похоронить мёртвых.

– Зачем? – удивился Сернан. – Ах да, прости, не сообразил сразу. Анабиозные камеры, да?

– Да, – сказал я. – Их всего пятнадцать. Четырнадцать по количеству членов экипажа и экспедиции и одна запасная. Все четырнадцать сейчас заняты, а нам нужно три свободных.

– Осталось уговорить Землю, – сказал Юджин, заглядывая в пустую чашку. – Кстати, я бы не отказался ещё от чашечки этого напитка. Действительно, бодрит.

– Уговорить? – переспросил я. – ДЖЕДО, ты слышал? Ещё по чашке драво всем нам.

– Сейчас принесу, – сказал ИИ.

– Ну да, – Сернан откинулся в кресле, соединил перед собой пальцы рук. – Не знаю, как ваше руководство, а моё, уверен, будет упираться.

– Речь о живых людях, Юджин, – напомнил Валерий Фёдорович.

– Меня-то уговаривать не надо, – сказал американец. – Не хуже вас понимаю. Но руководство НАСА, бывает слишком, как бы это сказать…

– Бесчеловечным? – подсказал я.

– Острожным, – дипломатично поправил Юджин. – Они не являются бесчеловечными, – Сернан явно волновался, хотя старался и не показывать вида. – Они являются… э-э… рациональными. Для них жизни гарадцев… – он щёлкнул пальцами, подыскивая слово, – abstract concept.

– Отвлечённое понятие, – перевёл Быковский.

– Да! А вот наши с вами жизни – нет. Они могут не согласиться рисковать нашими жизнями ради спасения жизни гарадцев.

– Это понятно, – сказал я. – Непонятно другое. Зачем нам их согласие?

– Ну как же, – мне показалось, что Сернан даже слегка растерялся. – Разве мы не должны подчиняться приказам?