Время от времени Нодия включал рацию и проверял компас. Всё оставалось по-прежнему: эфир был пуст, а компас напрочь отказывался показывать стороны света.

После обеда, ближе к вечеру, наползли тучи и пролился короткий, но мощный тропический ливень. Его мы переждали, спрятавшись в гравилёте. После ливня стало чуть прохладнее. Тучи разошлись, солнце всё больше склонялось к западу.

– Удивительное чувство, – сказал Аркадий Натанович. – Словно мы одни во всём мире. Нет у вас такого?

– Есть, – сказал младший Стругацкий. – Я списываю это на то, что остров необитаем, а радиоэфир пуст.

– Психологический эффект? – спросил старший брат.

– Он самый.

– А то, что на острове нет ни малейших следов человека, тебя не смущает?

– Возможно, это другой остров. Не Западный Кайкос.

– Это Западный Кайкос, – сказал Сергеев. – Можешь даже не сомневаться, Боря (за время, проведённое на острове, они перешли на «ты»).

– Подтверждаю, – сказал я.

– И я подтверждаю, – сказал Нодия.

– Мы так и не долетели до соседнего острова и не проверили, есть ли там аэропорт, – упрямо сказал Борис Натанович.

Мы с Нодия и Сергеевым переглянулись.

– До заката ещё два часа, – сказал Сергеев. – А до Провиденсьялеса с его аэропортом – двадцать два километра.

– Пять минут лёту, – сказал Нодия. – Машина в полном порядке.

– А, чёрт, давайте слетаем, – махнул я рукой. – Невыносимо ждать.

– Что будем делать, если аэропорта нет? – спросил Аркадий Натанович. – А его, думаю, нет.

– Вернёмся сюда, на привычное место. Ночуем и завтра с утра, если ничего не изменится, думаем, что делать.

– Я мог бы определиться по звёздам, – сказал Сергеев. – Уж на Кубу точно вернуться можно.

– Если нет аэропорта, – сказал Аркадий Натанович, – то может не оказаться и Гаваны.

– Твою дивизию, – сказал охранник Борис. – Аж мороз по коже. Вы серьёзно?

– Серьёзней некуда.

– Летим, – я поднялся с песка. – Туда и назад, сорок минут нам на всё про всё.

– Все летим? – спросил Нодия.

– Все, – сказал я. – Думаю, лучше не разделяться.

Аэропорта на соседнем острове Провиденсьялес не оказалось. Так же, как не оказалось там ни малейших признаков жилья и присутствия человека. Такой же тропический остров с девственной природой, как и Западный Кайкос.

– Возвращаемся, – скомандовал я. Формально командиром гравилёта был Нодия, но за последние несколько часов лидерство как-то незаметно перешло ко мне. Возможно потому, что вся затея с Пуэрто-Рико и радиотелескопом была моей. А возможно, и нет.

Пятнадцатилетний капитан.

Южная ночь наступает быстро. Что в Кушке, что здесь – на Карибах. Казалось бы, вот только что солнце валилось в океан, раскрашивая алым, жёлтым и оранжевым редкие перистые облака и гребни волн, а в следующую минуту небо теряет закатные краски; загораются первые звёзды, и, не успеешь сказать «добрый вечер», как весь твой свет – это пляшущее пламя костра и электрический фонарик в кармане. Всё остальное – жаркая летняя темнота, в которой слышен шорох игуан, шныряющих по соседним кустам да крики незнакомых птиц. Конечно, если нет луны. Её и не было.

– И всё-таки, – сказал Аркадий Натанович, отправив в рот кусочек хлеба, которым только что вытер тарелку от мясного соуса. – М-м… вкусно. Впрочем, в походе всё вкусно. Организм требует калорий и готов с радостью переварить что угодно, – он налил себе в алюминиевую кружку чая из котелка, стоящего рядом с костром, с хрустом разгрыз кусочек рафинада, сделал глоток. – Божественно. Тысячу лет не пил чай вприкуску. Так вот. И всё-таки. Мы тут все неглупые люди, кое-кто даже с высшим образованием, а двое и вовсе учёные. Предлагаю порассуждать о том, что с нами случилось.