И в следующее мгновение его губы накрывают мои...

14. Глава 13 – О том, как рушатся бастионы...

Таня

Честно?

Перепугалась.

Ведь я искренне полагала, что Хан в своем репертуаре просто набросится на меня и сожрет без предварительной термической обработки, потому как все предпосылки к этому были.

Его близость, словно ожог электрическим током. Удар – разряд. Яркая вспышка. И легкие отказываются работать нормально, да и в груди трепыхается оглушенное сердце.

А все потому, что наши губы и языки жадно встречаются друг с другом. И облегченные тихие стоны рвут барабанные перепонки. Его ладони осторожно скользят по моему лицу, зарываются в волосы, чуть тянут, прижимая к себе еще сильнее.

Еще!

О, да...

Гордость? Уйди на антресольку, отдохни...

Вскидываю руки и зарываюсь в короткие волосы на его затылке. Льну телом ближе. Голова кружится, кровь вскипает и бурлит на опасных температурах. А я лечу!

В глубокую кроличью нору.

Вместе с ним.

- С ума сойти, Тань, - слышу я его тихий, сбитый страстью шепот, а дальше снова улетаю, когда губы Марка спускаются ниже, целуя мою шею.

А руки...

Боже, как прекрасно чувствовать на себе его руки. Они обжигают, но не ранят, только сильнее наполняют мое тело нетерпением. И хочется уже скорее сгореть с ним. Дотла.

Через ткань блузки и белья, я чувствую горячие пальцы Хана. Они сжимают бусинки сосков, чуть потирают их, а затем и вовсе пощипывают. И приходится нервно свести ноги, потому что в низ живота вдруг неожиданно сильно хлынула вскипевшая кровь.

Меня словно прибивает, а Марк опять набрасывается на мой рот, ритмично толкаясь в меня языком. И с каждым его движением, моя броня все больше трескается и рассыпается. Еще немного и ничего не останется.

- А что это вы тут делаете?

Вырывает нас из пут страсти голос моей соседки. Старушка божий одуван – Серафима Петровна смотрит на нас своими прозрачными голубыми глазками, недоуменно открывая и закрывая рот. Я замираю, пристыженно отводя взгляд, а вот Хан напротив, медленно выдыхает через нос, сглатывает и все-таки поворачивается к той, что посмела прервать его «ухаживания».

Господи ты, Боже мой. Ну что, Тань, растем, да? С офисного стола, да сразу до подъезда доросли. Ну, а что нет?

- Здравствуйте, уважаемая, - охрипшим голосом все-таки выдал Марк, чуть приобнимая меня за талию, - а мы тут...

- Влюбляетесь? – подсказала старушка, улыбаясь полубеззубым ртом от уха до уха.

- Вот да, - кивнул Марк, - полным ходом.

- Ах, молодёжь, ну тогда что же это я вам, старая перечница, мешаю тут? Господи, помилуй! Ухожу, ухожу...

И исчезла за своей хлипкой дверкой, а мы так и остались стоять на лестничной клетке рядом с открытой настежь дверью в мою квартиру. Смотреть на Хана мне от чего-то стало до безобразия стыдно, наверное, потому что я сама повела себя чересчур безрассудно.

Еще совсем недавно я выливала на него словесные помои, указывая на дверь, а сегодня вспыхнула в его объятиях как глупая влюбленная корова.

- Тань? – сгребает меня в охапку, пока я отчаянно стараюсь не падать в обморок от всей этой ситуации.

- М-м?

- Ну прости меня, - его губы легко скользят по моей ушной раковине, чуть прикусывая мочку.

- За что на этот раз? – пытаюсь высвободиться из его хвата, но толком ничего не выходит.

- За то, что снова растерял мозги. Я вообще-то шел, чтобы еще раз попытать счастье и пригласить тебя на свидание. И вот...

И я себя в этот момент почувствовала той самой Серафимой Петровной, которая по два раза в день вызывает скорую из-за высокого артериального давления. Да, да, вот и у меня сейчас вдруг возник особенно сильный скачок. И снова из-за глупой надежды на...на все, черт возьми!