– Это ещё почему? – следовала по моим пятам Ковалёва.

– Потому что это был Хан, – пожала я плечами.

– Что? – заорала подруга, но я ждала подобной реакции и потому даже не вздрогнула.

– Я говорю, что это был...

– Да слышала я! – фыркнула подруга и закатила глаза. – А знаешь, нифига он не красивый, Танька. Я резко передумала.

– Да?

– Да! Губы слишком пухлые, и глаза у него слишком... э-э-э...слишком серые.

– Слишком серые? – прыснула я и рассмеялась.

– Да! Мышиные! Вот!

– Ну все ясно, – хохотала я между словами.

– Как белый день! Вино выпьем, а цветы давай выбросим от греха подальше, нечего от всяких мышиных королей веники подбирать. Погоди! А он к тебе приходил со всем этим, да?

– Угу, – поковыряла я несуществующую трещинку на столешнице.

– Он что, совсем совесть потерял?

– Угу, – снова кивнула.

– А ты что, дала ему повод потерять эту совесть, Танька? – недовольно упёрла руки в бока Нинка.

– Блин!

Простонала я, понимая, что попала на рассказ как никогда...

5. Глава 4 – О том, как кое-кто ошалел...

Таня

– Не хочешь мне рассказывать, да? – обиженно протянула Нина и стрельнула в меня глазами исподлобья. С упрёком, будто бы я упала в ее глазах ниже плинтуса.

Да чего уж говорить? Я и в своих глазах давно пробила дно.

– Нин, да как такое расскажешь?

– Очень просто. Открываешь рот и начинаешь болтать всё с самого начала.

– Всё с самого начала ты знаешь, – повернулась я и сложила руки на груди.

– Да, знаю, Тань. Типа как твой Хан тебя терпеть не может, рычит на тебя, словно дикое животное, и, вообще, пытается сожрать со всеми потрохами. Так?

О, да! Так!

И тут же низ живота неожиданно и сильно скрутило жарким и острым спазмом. И всё только потому, что я вдруг вспомнила, как он действительно рычал на меня, стоя между моих разведённых ног, и пытался реально сожрать, набрасываясь на мой рот.

Похотливое чудовище!

– Мы целовались, – тихо прошептала я, зажмурившись. А за рёбрами начал разрастаться ядерный гриб из воспоминаний.

Целовались? Разве подходит это жалкое слово для описания того, что со мной делал Хан? Нет. Определенно нет!

– О, да неужели?

– Я этого не хотела, – зашипела я и нервно принялась расхаживать туда-сюда вдоль кухонного уголка.

– Конечно, нет.

– Но он так неожиданно набросился на меня!

– Когда?

– В прошлую пятницу.

– Ага! А я думаю, чего это ты вдруг тогда пижамкой озадачилась, – подпёрла кулаком подбородок Ковалёва, и я виновато на неё посмотрела, - что, засосы понаставил, да?

– Трусы с меня стащил, представляешь? – прижала я ладони к горящим щекам.

– Боги! Да я бы сама из трусов выпрыгнула, если бы этот твой Хан на меня набросился!

– Нина! – рявкнула я.

- Да шучу я, – отмахнулась девушка, и я скептически покачала головой.

- Бесстыжая!

– А сама-то? Конспираторша хренова!

– Я просто постеснялась тебе о таком рассказывать! – взмахнула руками.

– И что? Сейчас твой Хан приходил за добавкой, или ему одних твоих трусов в трофейной коллекции показалось мало? – рассмеялась в голос Нинка.

– Ну сама же видишь, – стухла я и кивнула на бутылку вина.

– М-да, ну такое...

– А я, знаешь ли, не удивлена. Где я, а где этот мажор, м-м? Девочка из гетто и мальчик с Рублёвки...

– Тань...

– Видимо, я только такого и достойна, по его мнению, чтобы меня нагнуть на офисном столе или в квартире без лишних сантиментов и расшаркиваний, – и мне пришлось до боли прикусить щёку изнутри.

И ведь вроде бы закалилась характером, а до сих пор больно...

– Он нравится тебе? – спустя минуту молчания вдруг спросила Нина.

– Он красив, – пожала я плечами.

– Бред Питт тоже красив, – фыркнула подруга, – но я тебя не об этом спрашиваю.