Парень задрал голову. Гроздья звёзд, свисающие с тёмно-синего неба, украшали своим присутствием момент.

Егор выбросил окурок, набрал полные лёгкие воздуха и со всей дури крикнул:

– Э-е-ей!

Пустота разорвалась.

Девушка в кровати сонно перевернулась на другой бок и опять засопела.

Егор подбежал к ней и начал тормошить.

– Вставай. Вставай. Мне нужно ехать.

Она недовольно открыла один глаз и пробормотала:

– Куда? Ночь на дворе.

– Ну и что. Мне за свободой ехать надо, – и он громко рассмеялся.

– Дурак.

– Вставай, Софья, и дуй восвояси.

Он ещё раз толкнул её в плечо, чтобы она до конца поняла всю серьёзность его намерений, и стал одеваться. Он уже натянул плавки и теперь прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину рваных джинсов.

София села в кровати и злобно наблюдала за его движениями из-под наращённых ресниц. Её любовник был красив. Немного грубоватые, но от этого ещё более мужественные черты лица. Глаза с редким зеленоватым оттенком, обрамлённые густыми, но не слишком длинными ресницами, смотрели на мир нагло, высокомерно. Стройное тело с кубиками пресса на животе, было пропорционально во всех отношениях. Да и ростом не подкачал. Двигался он, как-то развязно, но в тоже время уверено.

Они провели вместе сутки, не отказывая себе в разнообразных порочных удовольствиях. Где-то после десятой рюмки и косячка, он заговорил про любовь, но теперь, судя по всему, даже под дулом пистолета об этом не вспомнит. София надулась ещё больше, но спорить не стала – слишком хорошо знала его упёртость – и принялась нехотя одеваться.

– К дому-то доставишь? – спросила она, когда её коротенькое летнее платьице уже оседало на теле.

– Сама дойдёшь. У нас не Москва – всё под боком.

Софья гневно прыснула, на ходу запрыгивая в туфли на высоченном каблуке, потом подхватила со стула маленькую сумочку, и громко хлопнув дверью, выскочила прочь.

Егор облегчённо вздохнул и замедлил темп сборов. Расслаблено втиснулся в чёрную футболку, залез в чопперы1, поблёскивающие металлическими мысами. Потом сел на пол.

Последнюю бутылку виски, валявшуюся возле кровати, они не успели опустошить, и он жадно приложился к ней, чувствуя, как в крови снова начинают плясать серотонин2.

Егор не был алкоголиком в медицинском понимании этого термина. И раньше вообще старался употреблять спиртное в редких случаях отдыха между тренировками в спортзале и работой. Но в последнее время ему постоянно чего-то не хватало. Он словно разделился на две части. Одна хотела прежней расхлябанности, а другая – тянулась к чему-то, чему он ещё сам не дал определения.

В общем, разрывало порой, и всё.

Его стали утомлять вечно вьющиеся возле него девушки. Встречался он с ними скорей по инерции, чем по велению сердца.

Друзья бесили примитивностью мысли, а работа, раньше казавшаяся самой романтичной на свете, стала потихоньку опостылевать.

Егор накинул кожаную косуху, снял с зарядки телефон – надо же, додумался-таки поставить! – и направился к выходу. По пути одной рукой подобрал бутыль с янтарной жидкостью, которая ещё бултыхалась на дне, другой – подхватил мотоциклетный шлем.

Он виртуозно водил автомобиль, отлично разбирался в хитростях электровоза, но предпочитал байк. Когда-то друг ради забавы дал прокатиться, он нехотя оседлал стального коня, но уже на первом километре – когда ветер, обдувающий со всех сторон, начал яростно насвистывать ему любимую песнь о свободе – он понял: на что подойдёт его заначка, собирающаяся долгие годы.

Ночная улица встретила Егора лёгким приятным ветерком.

Он глотнул ещё немного виски и запихал за пазуху флакон. Вставил наушники, сделал звук погромче и втиснул голову в любимый «акул»