Сели бедняк и торговец на лань и оленя, поскакали через поле. Стража тут же за ними погналась, да все отставала. Не угнаться за лесными зверями.
– Люди добрые! – кричал бедняк. – Снимите, что не ваше, золото да серебро на землю кидайте, и тогда свободны будете. Лучше домой голым уйти, чем тут одетым да задаром работать!
Видит бедняк, кто-то головы поднял, кто-то даже начал одежду сбрасывать, да мало.
Тут в пшенице движение началось, из леса змеи приползли. Да в небе туча появилась – птицы прилетели. Змеи в одежду заползали, как к торговцу, так что люди стали сами ее сбрасывать. Птицы украшения с людей снимали да на землю бросали, чтобы ничего чужого не осталось.
Смотрит бедняк назад, а стражники остановились, в ужасе озираются. Одно дело двух беглецов поймать, другое – сотни да тысячи. Развернулись они и в город побежали. Бывшие бесплатные работники и поколотить могут.
Да только люди, очнувшись, решили, что спастись из рабства дороже мести, и, кто в чем был, домой пошли. И пока в лес не зашли, каждый своей дорогой, никто даже колоска с земли не подобрал.
Вернулся бедняк домой, приведя всех пропавших из своего города обратно. Благодарны были они ему были и семьи их. Предложили денег дать, да бедняк забоялся. Вдруг проклятье с собой принес.
– Лучше буду я у леса жить, ягоды да грибы собирать. Может, так сам и наживу себе богатство. Разве что если есть у вас ненужный рваный мешок, я бы взял. Прикрыться, пока на одежду не заработал.
В лунном свете
Лилия Слободенюк
– Кевин, хватит играть! Уже темнеет! – голос матери звучал строже обычного, как и всегда в эти часы.
Кевин поднял голову к небу: солнце действительно клонилось к закату, вырисовывая на небе золотые и розовые разводы. Да и Хор, их пес, с которым мальчик бегал по двору, иногда резко замирал, поворачивая голову в сторону леса, и тихо, протяжно скулил. Значит, уже правда пора.
Уводя все больше сопротивляющегося пса к дому, Кевин старательно, на расстоянии нескольких вытянутых рук обошел зеленую фигуру, стоявшую в их дворе. Фигура напоминала собой переплетенные вместе корни, стебли, цветы и листья, общее очертание которых походило на человека. Он застыл в странной позе, словно собирался сделать шаг, но отчего-то не успел. «Еще пара ночей, – успокаивала мальчика бабушка, хотя по тону ее голоса больше казалось, что успокаивала она себя, – и он уйдет. Днем он не страшный. Еще пара ночей…»
Кевин завел собаку в дом и привязал на кухне. Мама заперла двери, зажгла свечи и плотно закрыла все ставни.
Все то недолгое время, что Кевин себя помнил и осознавал происходящее вокруг, их деревня жила по таким правилам: чуть только темнеет, всех животных загоняли в сараи и дома, запирались в них сами и до рассвета никто не высовывался наружу.