– А меня разбудить?

– Ну, я пыталась… – и Дашка отвела глаза, тут же меняя тему. – Мама как сотовый в руки взяла да на звонок ответила, так и всё – рухнула навзничь. А ей всего-то сообщили, что наш Марин у них там в офисе шухеру навёл. Лапками по клавиатуре стучал-стучал, какие-то коды ставил, все умилялись. Ага. Доумилялись. Он им так настрочил своими лапками, что вся система компов в минус ушла. Я-то не совсем поняла, но кажись, кошак какой-то вирус новый им создал. Мама как один из программеров в осадок и выпала, всё ещё вон валяется.

И дочка хихикнула, напрочь забыв, что только что убивалась из-за какого-то парня. Тьфу. Девушки. С сыновьями проще…

По привычке глянув на часы, я сверился с бумажкой.

– Мы во сколько выходили?

– В семь ноль восемь. Я запомнила, когда пыталась маму убедить, что мы никуда ещё не опаздываем, – не отрываясь от переписки, пробурчала Дашка.

– Ага, восемь часов, да плюс ещё семь… Хм.

Я завис.

– Па, ты меня пугаешь. Пятнадцать же, ну, – и взгляд плохо скрываемой жалости.

Я поморщился.

– Не зуди. Три часа дня, значит. Хорош же я спать. Две минуты осталось.

– О, круть. А то попа уже затекла.

Из ванной послышалась возня, плеск воды, шорох пластиковой шторы и громкий Стаськин вопль, наполненный ужасом и отчаянием.

– Да я же это никогда не разгребу!

Дашка кхекнула и перевела взгляд на меня.

– Паап, а если всё кончится через две минуты… То как нам искать наших котов в городе, когда они никогда за дверь самостоятельно-то не выходили? Сами они явно не дойдут.

Я зажмурился. Захотелось чего-то алкогольного, поспать и побиться головой о стену. Нас ожидает замечательный вечер. В самом худшем понимании слова.

Мария Горан

Жил да был в одной деревне самый бедный бедняк. Не было у него ни земли, ни дома, ни свечки, ни даже одежды порядочной. Все, чем владел он, была его роба, и та сделанная из старого дырявого мешка. Мешок этот бедняку отдал торговец. Рассказал он, что скоро будет сказочно богат, да вот что рассказал:

«Люди поговаривали, что там, за северным лесом, есть город богатый, где все жители в добротной одежде ходят да в золоте. Уходили многие на поиски этого города, надеясь добыть себе богатства. Да никто не возвращался. А вот я вернусь!»

Уехал торговец. А бедняк думал-думал, да и тоже решил в тот город пойти. Если там все такие богатые, может, и он хоть монетку с дороги подберёт – уже богаче станет.

Что ему было терять? Пошел он через северный лес.

Шел-шел, да увидел гнездо. Почти развалилось оно, птенцы вот-вот выпадут. А матери и отца не видно. Вздохнул бедняк, снял верёвку с робы, которая вместо пояса была, подвязал гнездо да и пошел дальше.

День шел, два, и увидел змею ядовитую. Извивалась она на пне, а на боку у нее рана была кровавая. Не побоялся бедняк подойти, помочь решил. Змея, будто почуяв добро, успокоилась. Дала себя перевязать да под пень уползла.

Шел дальше и увидел – лань у болота скачет, встревоженная. Подошёл ближе бедняк и увидел оленёнка, застрявшего в трясине. Оторвал полоску снова от робы, подлиннее, кинул оленёнку. Тот вцепился зубами. Вытянул бедняк малыша, да полоска в воду угодила. Лань кивнула бедняку и ускакала в лес с детёнышем.

Уже и колени не закрывала роба. Вздохнул бедняк, поежился, но ничего не поделаешь. Пошел дальше.

День идёт, два. Вдруг видит впереди свет какой-то. Лес кончается, подумал бедняк.

Так и было. Вышел он на опушку леса и увидел город богатый перед собой, со всех сторон окружённый полями и деревнями. Стены города белые, башни золотые. Многие дороги к нему вели и с юга, и с севера. А телеги везли из деревень зерно да товары всякие ремесленные.