Народ продолжал веселиться. Одна задорная мелодия сменяла другую. Время от времени чуры высыпали толпой на поляну и собирались в слаженный хоровод. Затем все начинали двигаться в такт музыке, держась за руки и смеясь. Хороводы плавно переходили в польку, полька опять в хороводы. Веселье длилось всю ночь. Даже под самое утро, ещё до восхода солнца, когда музыка стихла и большинство гостей уснули там, где их застал сон, самые стойкие продолжали беседовать и смеяться.

Вдруг послышались чьи-то шаги. Раздвинулись ветки голубики, и на поляне показались трое ланов13. Они отличались от чуров, были стройными, крепкими и высокими, каждый из них минимум на две головы выше любого лесовика. Одеты они были в походные короткие стёганые кафтаны и высокие сапоги. За спинами лёгкие луки с колчанами, полными стрел, и тонкие, изящные мечи. Ланы были тоже из рода чудей и считались самыми высокими среди всех сородичей. Хотя они и были дальними родственниками чуров, но больше напоминали берендеев и, по сути, были полной противоположностью лесовикам. Манеры их были сдержанными и учтивыми, а лица – красивы, с утончёнными чертами. Всем видом они походили на волшебников. Только их рост – не выше метра – и выделял бы их среди Авов14. Ланы отличались от лесовиков ещё тем, что никогда не занимались внешней торговлей, да и в делах хозяйственных они чурам уступали. Зато различные ремесла давались им легко. Ланы были мастерами и в гончарном деле, и в строительном, и в инженерном, да и в любом другом ремесле превосходили всех своих сородичей. Ратное искусство также не являлось исключением. Ланы были славными ратичами, а потому именно они всегда служили стражами Чудолесья. Их тесное сотрудничество с берендеями15 выделяло их среди других народов и делало их ответственными за Чудолесье. По крайней мере, так считали сами ланы. Об изобретениях и научных открытиях ланов ходила слава по всему Чудолесью. Это ланские мастера изобрели ладьяры16 – летающие по воздуху корабли, а их речные суда были быстрые и крепкие. Ланские города с высокими стенами и множеством башенок чем-то походили на берендеевы Терем-Грады.

Вышедшие на поляну три лана были из южного города Еленор, названного так потому, что он был скрыт среди пышных пихт и могучего кедра на склоне большого утёса. Городок уходил глубоко в пещеру, где и пряталась добрая его часть. А другая часть выходила к берегу реки Тихая, которая плавно впадала в реку Чаруша в Берелесе, на северной окраине Надводья. Течение в ней было медленное и настолько тихое, что даже по ночам не было слышно журчания воды. Еленор располагался в пятнадцати милях от Боярышникового скуфа, на другой стороне от Терем-Града Мирина, в местечке под названием Златобор. То место было знаменательно тем, что на вершине утёса росли золотые сосны. Золотыми они, конечно, не были, но в лучах заходящего солнца их стройные стволы словно золотом сияли, да так сильно, что сияние то виднелось от самого Мирина.

Были эти трое ланов хорошими знакомыми Моха и частыми гостями в его доме. Старшим из них был молодой широкоплечий лан по имени Преста́н. Он был сыном великого войтха17 – так называли главу города ланов. Звали того войтха Борей. Престан был молод, быстр, смел, сдержан и при этом умён не по годам. Резкие черты лица и короткая борода лишь придавали ему мужественность. В основном ланы были белокурые и голубоглазые, в отличие от черноволосых чуров или рыжих памов18. Престан не был исключением. Его короткие белокурые волосы прикрывала знатная шапка с подворотом, а из-под неё торчал небольшой растрёпанный чуб. С ним следом шли два его побратима. Того, что слева, звали Бату́ра. На вид упрямый и крепкий, здоровяк ещё тот, высок и широк в плечах, но при этом тих и добродушен. Третий, Пир, чуть уступал остальным в росте, но превосходил по возрасту. Его проницательный взгляд, казалось, замечал каждую мелочь, видно было, что именно он среди них следопыт. У него были выбритые виски и затылок, так стриглись перки – элитные отряды лучников у ланов и берендеев. Ланы зашли во двор и, сняв шапки, поклонились в пояс.