– Тадг – это тролль? Его друг? – едва слышно спросил человек у кота.

Тот утвердительно кивнул.

* * *

– Проклятые боши, – печальный гоблин сидел за столом, грея руки о чашку с горячим чаем. Рядом на стуле устроился кот, напротив них, сочувственно разглядывая месье Дуффа, расположился Степан. – Право силы есть право силы, они взяли шато себе, но дел с ними иметь я не хотел – вот и решил спрятаться в подвале. А что ещё там делать, кроме как спать. Ну и задремал. Как это случилось-то? – гоблин посмотрел на лютена. – Я про то – кто это сотворил? Боши? Маки?

На второе предположение кот кивнул, и его собеседник скривился:

– Вот надо было им непременно мост.

– Простите меня, месье Дуфф, но не могли бы вы объяснить?

– Чего?

– Что вы вообще делаете в шато? Как так получилось, что вы не боитесь солнца, не превращаетесь днём? И проспали семьдесят пять лет, даже не заметив этого? – выпалил Степан скопившиеся у него вопросы.

– Очевидно, я тут живу, – усмехнулся гоблин. – Ещё задолго до того, как вы, люди, пришли в эти края, семейство Маэль владело пещерой, которую потом превратили в подземелья замка. Когда замок разрушили – мы всё равно остались владельцами подземелий, а когда возвели шато – стали хозяевами подвалов.

Кот тихонько фыркнул, на что Дуфф повернулся к нему и с нажимом повторил:

– Да, хозяевами! Договор есть договор, сколько бы тысяч лет ему ни было! Мы не служим людям, как вы, лютены!

Кошачья морда выразила скепсис, но гоблин решил не вдаваться в дискуссию, и снова заговорил с человеком:

– Солнце – а чего мне бояться солнца? Солнце это жизнь. Я же не дух, чтобы прятаться в ночи.

«Опять эти духи», – подумал Степан.

– Я, между прочим, и соль ем, – в подтверждение своих слов месье Дуфф взял солонку, потряс её над ладонью и слизнул соль. Кот зашипел, выражая недовольство. – А он вот не может, – усмехнулся гоблин, кивая на домового. – Ладно тебе, Руй, не кривись! Зато я не умею превращаться. Ну а насчёт сна – этого и сам не знаю. Думаю, всё дело в мосте. Когда его уничтожили – из этих мест ушла сила. Ушло волшебство.

– Месье Руй считает так же.

– Само собой. Только не пойму, что меня пробудило.

Степан поразмыслил, но, решив, что лучше сказать как есть, произнёс:

– Вчера я, как вы это называете, отдал кровь.

Гоблин изумлённо вытаращился на человека.

– Случайно, – поспешил добавить Степан. – Но, кажется, это имело последствия.

– Ещё бы, – месье Дуфф в волнении сделал большой глоток из своей чашки и закашлялся. – Стало быть, вы после этого побеседовали с Руем, а сегодня отправились гулять по подвалам и наткнулись на меня?

– Примерно так.

– Покажите, – потребовал гоблин. В голосе его вновь проскользнули нотки недоверия и гнева. – Мало ли что можно сказать!

Кот зашипел, и месье Дуфф, покосившись на домового, добавил:

– Пожалуйста. Покажите.

Когда они втроём поднялись в комнату под крышей, гоблин долго рассматривал статуэтку волка. Он даже открыл стеклянную витрину, но брать фигурку в руки не стал. Во взгляде гоблина читались одновременно удивление, почтение и толика опасения. Наконец, закрыв витрину, месье Дуфф посмотрел на человека:

– Вы действительно хозяин. По праву слова и праву крови. Ох и не завидую я вам.

* * *

– А можно поконкретнее? – Степан чувствовал, что начинает раздражаться.

Они закончили обед и втроём сидели на найденной в кустах старой скамейке, у самого берега пруда. Кот, свернувшись в клубок, подрёмывал. Гоблин, подставив лицо солнышку, наслаждался теплом и явно блаженствовал.

– Можно, – наконец отозвался он. Слез со скамейки, подобрал с земли камушек и бросил его в пруд. От камня по ряске пошли круги. – Достаточно наглядно?