– Чем вы можете объяснить, что вашу «хонду» видели около десяти вечера у виллы вашего дяди? Вас, кстати, видели тоже – вы выходили из машины.

Взгляд Гая остановился и, как мне показалось, наполнился ужасом.

– Меня? – переспросил он. – На вилле? Да что мне там было делать?

– Вот и я спрашиваю…

– Не было меня там, – Гай пришел в себя и решил, видимо, все отрицать. – Обознались.

Он потянулся к телефону и стал набирать номер.

– Кому? – осведомился Роман.

– Моему адвокату, – объяснил Гай. – Я вижу, куда вы клоните. Без адвоката – ни слова.

– Ваше право, – согласился Роман. – Можете не отвечать на вопросы, тем более, что ответы очевидны. Но вы не можете не уважить мою просьбу. За вами числится пистолет системы «берета», калибр девять миллиметров. Не покажете ли? И еще – ваши туфли. Не те, что стоят у обувного ящика, а те, что лежат внутри.

– Пожалуйста, – неуверенно сказал Гай, но не сдвинулся с места. Лицо его вытянулось, а взгляд стал пустым. Телефон он положил на стол, так и не набрав номер.

Подождав минуту, Роман вздохнул и, вытянув из кармана телефон, приказал Соломону явиться. По-моему, следственные действия Роман мог произвести и сам: взгляд Гая точно указывал, где искать оружие – в среднем ящике тумбы, выполнявшей неблагодарную роль бельевой корзины.

По правде сказать, я ожидал от преступника большей энергии. Гай сдался сразу, он так и не нашел в себе сил позвонить адвокату, Роман сделал это сам.

Я сидел на диване, отодвинувшись в угол, чтобы Соломон и эксперты ненароком не отдавили мне ноги. Гай, безучастный ко всему, сидел напротив. Он ответил «да» на вопрос, признает ли своим пистолет, найденный в ворохе постельных принадлежностей. Он ответил «да» на вопрос, принадлежат ли ему туфли фирмы «Саламандер», обнаруженные в обувном ящике. И он лишь пожал плечами, когда его спросили, где он хранит коробку с патронами.

Когда в комнату ввалился тощий и длинный, как жердь, адвокат Нехемия Бреннер, составление протокола уже заканчивалось. Прочитав текст, Бреннер воздел очи горе, назвал Гая дураком и обвинил лично Романа и израильскую полицию в нарушении прав человека.

– Какие нарушения? – удивился Роман. – Если вы их действительно обнаружили, составьте список и представьте прокурору. Я задерживаю вашего клиента на двадцать четыре часа по подозрению в убийстве Гольдфарба. В течение суток я либо предъявлю доказательства, либо принесу извинения и отпущу господина Шпринцака на все четыре стороны.

– Двадцать четыре часа в камере с уголовниками и террористами! – воскликнул адвокат. – Вы представляете моральный ущерб? Я заявляю протест.

– Прокурору, – сказал Роман, – и в письменном виде.

Он повернулся ко мне.

– Ты с нами, – спросил он, – или тебя подбросить домой? Нам по пути. Учти, самое интересное закончилось. Теперь начнется рутина, вряд ли тебя это вдохновит.

– Подбрось, – согласился я.

Как-то совсем иначе представлялась мне операция по задержанию убийцы. Никакого удовлетворения. И адвокат мне не понравился – не люблю шумных людей…

***

Рины не было дома, объяснение с женой откладывалось, и я сел к компьютеру. Вызвал на экран составленную вчера таблицу и впечатал в столбец «улики»:

– пистолет Шпринцака. Предварительно: отпечатков пальцев нет. Система и калибр соответствуют. Эксперт утверждает, что из пистолета недавно стреляли.

– обувь Шпринцака. Размер и фирма соответствуют следам, обнаруженным около виллы.

– машина Шпринцака. Стояла перед виллой в вечер убийства.

– сам Шпринцак. Алиби не имеет. Утверждает, что на вилле не был. Мотив для убийства – наследство Гольдфарба.

Вообще говоря, все улики были косвенными. Но, поскольку прочие версии выглядели еще хуже, было более чем достаточно оснований подозревать именно Гая. Серые клеточки подсказывали, что так оно и произойдет. И те же клеточки не желали, чтобы произошло именно так.