Стоит нам появиться в квадрате света, бьющего из отеля через стеклянную стену, нас замечает всё та же девушка-клерк на ресепшене. Выскакивает навстречу и с большой экспрессией втолковывает что-то сержанту. Насколько я разбираюсь в людских эмоциях, и насколько мне понятен китайский язык, пост её в блоге сводился бы к следующему: этому тупарю доходчиво, с привлечением суперсовременных средств электронной коммуникации, уже разъяснили, куда и как ему надо катиться. И если этот жлоб жилится взять такси, то флаг в руки родной полиции! Хочет с ним нянчится – её выбор!
Фыркнула, пошла дальше дежурить. Я, с жуткой неловкостью, повторяю перед сержантом уже отрепетированную сцену «Всё кончено…», он же ведь ею ещё не наслаждался. Не дрогнув ни единым мускулом, тот берёт меня под локоток, усаживает опять в джип. Через минут пятнадцать езды по развязкам пекинских магистралей оказываемся рядом с каким-то отелем, название которого ни единой буквой не совпадает с названием искомого.
В холле гостиницы сразу два клерка, потрясая перед лицом сержанта моей уже порядком потрёпанной распечаткой, долго пикируются с ним. Тот был невозмутим и бесстрастен, как Шер-Хан перед сворой Табаки. Когда они выдохлись, дал команду всё перепроверить по компьютеру. Через десять секунд они расцветают профессиональными приветственными улыбками, я боюсь поверить своему счастью…
Жестами – «ноу, ноу, ноу…» – с большим трудом убеждаю сержанта не помогать мне с переноской вещей из джипа в отель. Прикладываю руку к сердцу, на чистом китайском, за это можете быть спокойны (на диалекте, ближе, наверное, к харбинскому), говорю: «Большое спасибо. До свиданья». Он кивает в ответ…
Был у меня мимолётный порыв, если честно, поблагодарить сержанта сотенкой с портретом Мао-Цзэдуна. Но, полагаю, очень хорошо сделал, что задушил намерение в зародыше. Ведь кто знает, попытайся я это провернуть, глядишь, и отночевал бы в пекинской камере, быть может, и не один месяц, а то и год. С коррупцией у них строго, ходят слухи.
Устроился в номере и, презрев усталость, вышел в ночной Пекин. Перешёл на другую сторону проспекта, чтобы лучше видеть рекламные баннеры на фасаде отеля, и внимательно их изучил. Ничего похожего из того, что значилось в моей распечатке, даже близко не обнаружилось.
Претензию сайту бронирования отелей, по приезду домой, я, конечно, выкатил. Извиниться не потрудились, хотя косяк свой в Сети через неделю исправили.
Так что, снимаю шляпу перед китайцами, их восточным гостеприимством и добросердечием, искренностью не напоказ. И даже хорошо, что без искусственных западных улыбок. Зато от чистой природной души.
А вот интересно. Попади какой-нибудь китайский турист в Москве в аналогичную ситуацию, стали бы столичные полицейские с ним валандаться, как это было в Пекине со мной? Хотелось бы так.
Иду по Копенгагену…
Первое, что меня удивило в первый же мой приезд «за бугор», удивило прямо не сходя с трапа самолёта – оказывается, у них на асфальте тоже есть трещины. Ну дела, ребята! А мы-то думали…
Много позже, уже с кой-каким туристическим опытом, дефилирую по Хельсинки, по центральной улице, вечереет, у парадных дверей в фешенебельный бар стоит, покачиваясь, молодой финн, мочится на цоколь белокурая бестия. Мутно поглядывает голубыми глазами на прохожих, старательно делающих отрешённый вид. Закончил, потряс… (меня, в том числе). Зашёл обратно в заведение, догоняться… «Что это, Бэрримор?», – сам-собой выскочил в мозгу хрестоматийный вопрос. Ведь в любом кафе наверняка имеются укромные места с двумя нулями на дверках. Тогда, что же это всё-таки было? Эпатаж, пьяный пофигизм? Ну, не на столько он был и пьян, как нарколог отвечаю. Приступ неодолимого эксгибиционизма? Так фундамент здания вовсе не обязательно для этого подмывать. Форма выходящего за рамки приличий «безбашенного» протеста? Против чего, господи! В уютной полусонной чистенькой Финляндии!? Не нашлось ответов.