Амелия, в отличие от меня, была фанаткой всего, что связано с движением. Волейбол? Пожалуйста. Йога? Каждый вторник. Баскетбол? Когда был парень в команде. А теперь вот – аэробика, с музыкой 80-х, ритмичными прыжками и тренером, похожим на адского комедианта в лосинах.

Мы с ней познакомились ещё в универе, в общежитии. Я тогда жила на пятом, она – на четвёртом. Помню ту ночь, как будто это был сериал, который я пересматриваю каждую осень. Моя соседка – дикая, словно сбежавшая с рок-фестиваля – включила музыку в три часа ночи, как будто пытаясь устроить апокалипсис сна. Соседи злились, кто-то стучал по батарее, кто-то уже вызвал вахтёра. И тут – гроза в тапочках – Амелия ворвалась в комнату. На её лице был тот самый взгляд, который способен расплавить лёд в Антарктиде и заодно – саму Антарктиду. Она накричала на мою соседку так, что, казалось, стены задрожали. Я сидела в углу кровати, как бедный кролик, и… разревелась. Ну, не потому что она на меня кричала – просто всё накопилось.

Амелия заметила, как я дрожу. Бросила взгляд на соседку, которая, как обычно, была погружена в безразличие, пожала плечами и… ушла. Вернулась через минуту со стаканом воды. Протянула мне, а сама присела рядом. Просто так, без слов. С такой улыбкой, что внутри что-то хрустнуло – в хорошем смысле. И всё. С этого момента она поселилась в моей жизни как родная душа, которую будто бы кто-то заранее прописал в мою судьбу. На втором курсе я перебралась к ней жить, а старая соседка окончательно съехала – в прямом и переносном смысле.

– Наверное, пойду, – отозвалась я на её вопрос, лениво ковыряя вилкой в уже остывшей яичнице.

– Да ладно тебе, Белка, – в её голосе слышался озорной смех. – Никуда твоя школа не денется. А вот Макс может!

– Ты о чём? – я фыркнула, но кровь прилила к щекам, предательски вспыхнув алыми пятнами. – Ему же за сорок!

– Во-первых, 35. Во-вторых, он выглядит как звезда турецкого сериала – я видела, как ты на него смотрела. Глазами ела, прямо с костями!

– Эми! – я захихикала, чувствуя, как уши краснеют до самых кончиков. Ну правда, Макс – наш тренер по аэробике – выглядел как грех в обтянутой футболке. Высокий, с этим чуть помятым, но чертовски обаятельным лицом, он улыбался так, что у половины зала дрожали гантели в руках.

Амелия захихикала в трубку, довольная произведённым эффектом. Я услышала, как она целует в щёку ребёнка и снова возвращается к разговору.

– Слушай, Белка, ты правда должна подумать о личной жизни. Ну серьёзно. Сколько можно сидеть на одних лекциях, черкать планы уроков и плакать над фильмами? У тебя такие глаза, такая фигура, такая душа – а ты всё одна!

– Ага, спасибо, что напомнила, что я никому не нужна и скоро сдохну в окружении котов, – с сарказмом ответила я, убирая со стола тарелку и на ходу натягивая резинку на волосы.

– Да ладно тебе. Просто попробуй. Ты заслуживаешь счастья, как никто другой. Даже если оно приходит в виде тренера по аэробике, у которого идеальный пресс и, возможно, проблемы с налоговой.

Я расхохоталась. Голос Амелии наполнял утро жизнью. Как будто на кухне, помимо запаха кофе и яичницы, теперь витал ещё и аромат лёгкой надежды.

Скинув салфетку в мусорное ведро, я направилась в ванную. В голове всё ещё крутились слова: "Ты заслуживаешь счастья…". Может, и правда пора перестать бояться? Пора просто жить – с любовью, с ошибками, с глупыми crush'ами на тренеров и с друзьями, которые никогда не предадут?

– Эми, мне только двадцать три! – напомнила я с лёгким упрёком, хотя в голосе всё равно скользнула улыбка.

– Я знаю… – вздохнула она. И этот вздох сказал больше, чем любые слова. В нём была усталость, тревога и что-то материнское, как будто она была не просто моей подругой, а старшей сестрой, которая носит на плечах весь мой мир.