– Смотрите, какой шустрый … покойник. Сам бежит, торопится.

Вторая симпатичная девушка поспорила с ней. – Нет, он не погибнет. Ему будет везти всегда.

Обидевшись на «покойника», Славка вытащил из коробки перед ним большую лампу и запустил в цыганок. Они пропали, но для верности он пульнул ещё парочку. На шум прибежали сторожа, что-то кричали и махали руками. Но тут «руки-птицы» появились с другой стороны и погнали Славку назад в раздевалку. Но он, «обманув» их, ушёл на крышу и, пригибаясь, побежал к пожарной лестнице, спустился по ней вниз, где его и взяла под белые руки деповская охрана. Один из них удивлённо воскликнул:

– О! Так это тот утрешний, который «фигой» мне угрожал. – Ладно, ведём его на вахту, пусть с ним начальство разбирается, – сказал другой.

И они повели Славку сдавать руководству. В караульной, осмотрев руки на предмет «наркоманства» и понюхав на предмет алкоголизма, начальство порешало:

– Сторожей предупредить, малохольного переодеть и выгнать взашей, а то самим попадёт, за то что всяких там на территорию пускаем.

При этих словах он поднёс кулак к носу одного из вахтёров. Славку переодели в его же раздевалке и вывели за проходную. На улице уже стемнело, и он пошёл домой, но почему-то в противоположную сторону. Завернув за угол, он увидел привязанных к дереву канатом, что висят в школьных спортзалах, огромных, крокодила и удава. Крокодил был, как и удав, ярко-зелёного цвета, но с красным ртом и белыми зубами. Шарахнувшись от них, Славка наткнулся на высоченного дворника в фартуке, в сапогах и с метлой.

– Что напугался? Не бойсь, я их крепко привязал, – хохотнул дворник.

Славка поторопился пройти мимо, споткнулся и побежал по улице, всё дальше от дома и ближе к железной дороге, что сверкала уже огнями впереди.

Июльская ночь набирала силу. Но вдруг вышла полная луна, и «туча», гнавшая его в цеху, перестала прятаться в темноте, а налетев, толкала его в сторону переезда, что был уже рядом. Пассажирский поезд где-то ещё далеко набирал ход, освещая окрестности прожектором.

…Пить машинисту надоело быстро. Да и особой привычки не было. Конечно, он успел показаться перед соседями во всей красе и в вытрезвителе побывать. Кстати, там он ещё раз услышал про майора. Кто-то сказал:

– Скажи спасибо майору, что за тебя хлопотал. А то за твои художества, можно было бы и нарваться на неприятности.

Голова приобретала ясность. И он припомнил, что пару раз и Светка говорила о новом начальнике местной милиции. Да и соседки шутили, мол, бросай поездки, а то майор Светку уведёт. Какой майор, куда уведёт? И вот увёл.

Звонил Михалыч, начальник отдела кадров и давний приятель машиниста. Говорил:

– Слушай сюда, Милютин. Кончай ты барагозить. Посёлок маленький, все на виду. Николай Васильевич, дорогой ты

мой. Ну, ушла жена, другую себе найди, – переживал за друга приятель. – Ну чего ты молчишь?

– Жену, говоришь, найти? – тихо отвечал машинист. – Жизнь другую, где я возьму? Не знаешь? Вот и я не знаю, – и положил трубку.

С Надькой Милютин помирился после того, как он ломился в её дверь и соседи любезно вызвали милицию. Его увезли в вытрезвитель. Он покаялся, а она и простила. Милютин ходил пару раз к ней звонить детям, которые жили в соседнем городе, но разговора не получалось. «Светка уже настроила, зараза такая!» – шумел уже у себя в квартире машинист.

Так-то он поговорил и с сыном, и с дочерью, только услышал не то, что хотел. Сначала в трубках было молчание. Первым отозвался сын:

– Папа, ты опять пьёшь? Что нет? Я по голосу-то слышу, – возмущался сын. – Мама нам всё рассказывает. Не лезь в её личную жизнь, я тебя прошу. Сломал ей жизнь, так хоть не мешай создавать новую.