– Видишь, какие у них разные лица. Вот эти старые – давнишние обиды и страхи. Вот это женские лица, вот собачьи

морды. Там дети ещё совсем, это свежие переживания твои. – А теперь гони их прочь, – велел доктор.

Славка задёргался и замычал, но Сивый крепко держал его голову. Вдруг воображаемый чердак раскрылся, и в эту щель, ломая крылья, ломая пальцы друг другу, понеслись, визжа и царапаясь, эти мерзкие сущности.

Славка пришёл в себя из-за того, что в голове была непривычная лёгкость и ясность. Доктор озабоченно осматривал решётку форточки.

– Во как ломанулись, – задумчиво произнёс он. – Даже решётку поцарапали. Покрасишь, Гориков? – Покрасишь, – утвердительно сказал он, – когда подлечишься.

В этот день до самого вечера Славка ходил по палатам и прикладывал к больным ладонь. Рядом держался Аристарх и вопрошал:

– Ну как, что слышно?

Сивый, заметив эту парочку и проследив за первыми опытами Славки, довольный произнёс:

– Ну вот, процесс пошёл. Кажется, конкурент у вас появился, Илья Ильич.

…В кабинет к психологу Милютина пригласил тот самый парень, который его не узнал, а может, сделал вид, что не узнал. Стоя у двери, он засомневался, зайти или подождать приглашения. Но решившись, постучал костяшками пальцев.

– Входите, – услышал он и вошёл внутрь.

Психолог заполнял документы, но пару раз всё-таки посмотрел на Николая. У Милютина за годы работы машинистом развилось периферийное зрение, и он это заметил. Присев на стул, Николай огляделся. Стол, стулья, кушетка в углу, окно с решёткой, как и везде. Ни тебе дыбы, ни тебе костра, на котором сжигают бедных больных, ни даже какой-никакой простой виселицы он не обнаружил. Но между пациентами профилактория ходили слухи о Сивом как о водившем дружбу с нечистой силой.

Закончив писать, доктор задал Милютину вопрос прямо в лоб:

– Николай Васильевич, вы алкоголик?

Николай этого слова не любил и стал возражать: – Да какой я алкоголик?

– А зачем вы здесь? – давил психолог.

– Справку мне надо, – горячился Милютин.

– Справку о чём? – не отпускал жертву Сивый. – О том, что прошёл лечение.

– По поводу чего? – загонял в угол психолог.

– Лечения алкоголизма, – сдался наконец-то пациент.

– Ну, вот мы и выяснили, что вы алкоголик, но почему-то не желаете это признавать.

– Ну пусть так, – нехотя согласился Николай.

– Так вот, первый шаг к исцелению – это признание проблемы, что есть болезнь, и вы больны ею. И, стало быть, что? Будем лечиться. Будем? – вопрошал Сивый.

– Будем, будем, – пробубнил Милютин и украдкой вытер пот со лба.

Особого желания лечиться у него не было, и поэтому копаться в своей голове психологу не дал.

– Лечить – лечите, а к голове не лезьте, с детства не терплю.

Хотел было Сивый объяснить больному его неприязнь к прикосновениям к голове, связанную с родовой травмой, которая осталась на подкорке, но махнул мысленно рукой. «Ну не надо, так не надо. Что, мне больше всех нужно?» – думал про себя доктор. И поговорив ещё немного с Милютиным, отпустил его с богом. Оставшись один, он набрал номер начальника отдела кадров депо.

– Михал Михалыч, это Сивый беспокоит.

– Слушаю тебя, Илья Ильич. Какие новости?

– Огорчу я тебя. Люди, о которых ты хлопотал, работать с подвижным составом не будут. Не пропущу я их на комиссии. Горикова хоть слесарем можно пристроить, а вот Милютин пусть дома сидит на пенсии. Ну и что, что не в кабину полезет, а учить будет? Неконтактный он, некоммуникабельный. Кого он научит? Но это моё мнение.

– Я тебя услышал, Илья Ильич. Да и пообещал я им дальнейшую работу только для того, чтобы пролечились. А потом бы