Процедуры он переносил спокойно, даже равнодушно, воспринимая всё происходящее так, как будто это было не с ним. Человеком он был некурящим и карантин переживал относительно легко. Когда Славка ушёл в другую палату, Милютин расслабился, правда, ненадолго. Один за одним поступали «запойные», и их бред и частый приход врачей мешали сосредоточиться.

Милютин силился понять, где и когда из любящих людей они со Светкой превратились в чужих. Ведь попадание в ЛТП он напрямую связывал с бегством жены к майору. Ну не просто так она решилась на это. Что-то он упустил, недодал. Хотя чего недодал, и так ясно. Половое бессилие своё, конечно, он пытался лечить. Пил все таблетки, что Светка ему давала. Ходил по бабкам и знахаркам, но всё без толку. Конечно, легче было бы обвинить жену во всех смертных грехах, но Милютин справедливо рассудил, что в семейных делах виноваты оба. Хотя обида затаилась, конечно. Уж слишком неожиданно для него всё это произошло.

Ночью ему снился сон. Он видел свои похороны. Народу было немного. Светка с детьми, кое-кто из знакомых из депо. И так, несколько зевак. Во сне он слышал, как комья земли разбивались о крышку. Но страшно Николаю не было. Хотелось, чтобы всё скорее закончилось, и он остался один. Лежать было неудобно, да ещё этот галстук давил, как удавка, и Милютин стал задыхаться. Потом вдруг просочился наверх и принялся обихаживать свой холмик, прихлопывая землю. Закончив работу, он огляделся и понял, что не один. Сотни, а может, и гораздо больше прозрачных существ, бродили вокруг, и это только те, кого он мог разглядеть в свете догорающего дня. Кто-то, опершись на оградки, беседовал с соседями. Кто-то гулял парочками по аллеям. Кто-то сидел на лавочках, а некоторые, стоя на памятниках, всматривались вдаль, где шумел, дымил и ещё жил город. И так легко и безмятежно было ему, что, проснувшись, он даже огорчился, что всё-таки живой. А живому ставят уколы, дают горькие таблетки и будят по утрам, как сейчас.

Глава8

Сивый, но не мерин. Милютин и руко-птицы

После процедур в палату вошёл Аристарх и, помогая себе руками, сообщил:

– И-и-иди. Тебя С-сивый ждёт.

Славка разгадывал кроссворд и был в хорошем настроении. Народ в больнице подобрался в основном подходящий, и тут он чувствовал себя в своей родной тарелке.

– Слушай, Аристарх. А ты сам-то был у Сивого?

Тот кивнул головой. «Врёт, наверное, как сивый мерин». И Славка, довольный своим остроумием, хотел было расхохотаться. Но заметив серьёзность товарища, осёкся.

– Н-нет. Эт-тот не врёт, – заверил его Спотыкач.

– Ну ладно, зовёт, так пойду, – сказал Славка и вышел из палаты.

Попросив разрешения, он вошёл в кабинет, где стоял стол, а за столом сидел мужчина лет сорока пяти, с залысинами и в очках. Под белым халатом можно было разглядеть спортивный костюм. Когда тот вышел из-за стола, то Славкина догадка подтвердилась, к тому же на ногах были белые кроссовки. «Спортсмен, наверное, а не психолог», – критически оценил его Гориков. Но все сомнения рассеялись быстро, едва доктор подошёл к нему и, глядя прямо в лоб, обхватил его голову ладонями. В висках застучало, будто не ладони, а стальные обручи сковали его голову. Впрочем, длилось это недолго, и Славка, обмякнув, плюхнулся на стул, вовремя подставленный Сивым. Продолжая смотреть ему в лоб, психолог начал говорить и рассказывать всю Славкину жизнь, ну не совсем всю, но кое-что из последних событий.

– Была у тебя семья, Горислав Генадьевич Гориков, жена с ребёнком от первого брака, ты да дочь. Кто такая Сашенька? Дочь? Опиши её. Светло-русый волос? Косички колоском? Нет её. Не вижу я её.