– Неугомонная.

– Что-что?..

– Жена из урожденных Барятинских, это гарантированная нехватка кальция в организме.

Будущий врач надолго задумалась, рассеянно покусывая пустые зубчики вилки – пока один холостяк спокойно наслаждался куриным супом с ржаными сухариками.

– Сдаюсь: это какая-то наследственная болезнь?

– В некотором роде, Плюшка. Это болезнь нынешнего сословного общества, в котором замужним аристократкам полагается приличным и даже необходимым иметь сердечного друга.

– О?!?

Непроизвольно представив любимого дядюшку, голову которого украшали мощные и ветвистые знаки отличия рогатого мужа, медноволосая красавица недовольно нахмурилась.

– К слову: это еще и один из характерных признаков вырождения правящего класса.

На сей раз девушка впала в задумчивость так глубоко и надолго, что кое-кто успел спокойно завершить уже не вечерний, а вполне себе ночной перекус – и даже без особой спешки нацедить себе новый бокальчик.

– Ой!..

Клацнув зубками по столовому серебру, Ульяна непонимающе поглядела на твердую и невкусную вилку. Затем на тарелку с нетронутым салатом. Напоследок зачем-то заглянула в чашку остывшего чая, и нехотя приступила ко второму ужину, не став и далее развивать весьма благодатную тему вырождения правящего класса империи. Вообще, чем взрослее она становилась, тем больше понимала, что иные запреты дядюшки были исключительно для ее же пользы. Кстати, о запретах!

– А что, сестры Барятинские уже потеряли право на белую фату[11]?..

– Ну что ты, княжны воспитаны в лучших традициях высшего света империи – так что никаких официальных друзей до появления законного супруга.

Фыркнув и потянувшись за солонкой, она решила заодно прихватить маленькую румяную булочку. И розетку с кизиловым вареньем подвинуть поближе – но это уже другой рукой.

– М-ням… Скажи, а Машенька Шереметева тоже воспитана в лучших традициях светского общества?

– Воспитана. К слову, ее отец недавно поделился хорошей новостью: вскоре Марии Сергеевне изволят даровать фрейлинский шифр и место при дворе. Правда, его радость была несколько омрачена тем обстоятельством, что к ним домой зачастил некий граф и камер-юнкер Гудович…

– А ты?

Оживив танец огня сразу полудюжиной березовых чурочек, князь переждал, пока отрастившая упругие «тылы» Плюшка вновь оккупирует его колени, и все так же равнодушно признался:

– Ты же знаешь, каким я иногда бываю глупым.

О да, в искусстве не понимать намеки блондинистый аристократ весьма преуспел! Помолчав и разложив в уме все услышанное, Ульяна поерзала, устраиваясь поудобнее на коленях мужчины, который ее вырастил и воспитал, вздохнула, еще немножко помолчала и честно призналась:

– Я запуталась.

– М-да?

– Если никто из знакомых мне девиц тебе не подходит, то… Наверное, у тебя на примете есть кто-то еще, мне не известный. Да?

Чуть отстранившись и поглядев в смеющиеся янтарные глаза, начинающая сваха огорченно констатировала:

– Нет.

Затихнув, она увлеченно перебирала самые разные варианты, пока наконец не нашла единственно верный ответ:

– Староверы!!! Жены из таких семей известны своей верностью! Теперь-то мне окончательно ясно, отчего ты так часто ездишь в Москву. Это кто-то из родственников Морозовых? Да?..

– И опять не угадала.

Пробурчав что-то невнятно-обиженное, рыжеволоска попыталась ущипнуть опекуна прямо сквозь его пушистый мужской халат. Утешающе-ласково погладив тяжелые пряди девичьих волос, Александр негромко заметил:

– Первое, что надобно знать тебе и тетушке Татьяне Львовне… Да-да, со мной она тоже недавно говорила на эту же тему, в очередной сто первый раз.

Вскинувшаяся в праведном возмущении Ульяна тут же сделала вид, что просто поправляла чуть задравшееся платье. В конце-то концов, ну кто еще позаботится о личном счастье любимого дядюшки, как не они с бабулей?..