– Я люблю тебя такой, какая ты есть, Плюшка. Но позволь все же договорить: раньше ты была тоненькой и худенькой девочкой, которая целиком умещалась у меня на коленях. Ах, какие это были славные времена! Однако все течет, все меняется – ты выросла, вместе с тобой подросла и твоя попа…

– Хи-хи!..

– Которая, будучи с размаху приложена к моим старым больным ногам, запросто может их сломать.

После краткого мига задумчивости, медноволосая красотка потупилась, признавая за собой вину.

– Я понимаю, что в твоем институте как раз и учат тому, как правильно резать живых людей, назначать им невероятно-противные на вкус микстуры, ставить уколы и… Все такое прочее, вырабатывая в будущих медиках равнодушие к чужой боли.

Под мерно-сухим речитативом слов Ульяна сникла еще сильнее.

– Но подумай сама, что скажут в обществе, когда увидят меня на костылях? Я ведь молчать не стану, и сразу укажу на виновницу моих ужасных ран!

Не выдержав, воспитанница князя уткнулась ему в шею, скрывая пылающее румянцем лицо. Ее тонкие пальчики вцепились в мужской халат, а плечики несколько раз содрогнулись, словно бы она изо всех сил давила в себе рыдания…

– Ну, Плюшка, не все так плохо. В любом случае, имя обладательницы столь грозного оружия останется тайным – хотя я не гарантирую, что тобой не заинтересуются в Военном ведомстве. Опять же, мои приятели в Семеновском лейб-гвардии… Оу!

Как оказалось, девица-красавица давилась не слезами, а смехом, с каковым она и начала душить опекуна. Правда недолго: протестующе взвизгнув, Ульянка легкой птичкой слетела со своего насеста – хоть и выросла уже, а щекотки боялась по-прежнему.

– Кхем! Ты сегодня исключительно резва.

Поправив слегка перекосившийся жакет[8], студентка мединститута приземлила свое «грозное оружие» на подлокотник хозяйского кресла и многозначительно вздохнула:

– В прошлое воскресение Наденька Юсупова уговорила меня устроить в ее семейном особняке на Мойке просмотр новых комедий и рисованных фильмов. Еще присутствовали оба сына Зинаиды Николаевны, и Великая княжна Ольга Александровна с… Забыла, как зовут ее свитскую.

Подождав продолжения и осознав, что от него ждут хоть какой-то реакции, Александр едва заметно кивнул.

– Скажи, а младший сын Зинаиды Николаевны, он всегда… Такой?

– Какой?

– Ну?..

Поглядев на огонь, рыжеволоска чуть поморщилась от жара, исходящего из каминного зева.

– Возможно, мне и показалось, что… Юный Феликс пытался науськать на меня своего английского бульдога.

– Тебе не показалось.

Машинально поймав и пропустив меж пальчиками непослушный локон, самовольно покинувший строгую прическу в стиле «синий чулок[9]», девушка уточнила:

– Ты поэтому не советовал пользоваться лифтом в их особняке?

– Милый Феликсон находит ужасно смешным, когда гости зависают в металлической клетке меж этажами. Некоторые дамы в возрасте так забавно пугаются и зовут на помощь! Еще можно подбежать и как бы случайно выронить что-то мокрое или липкое на одежду гостя…

– Вот ведь!..

Ульяна невольно замялась, подбирая подходящее определение на медицинской латыни.

– Мелкий говнюк?

– Дядя Саша!..

– Да, ты права. Мелкий аристократический говнюк, так будет точнее. Весь в отца, практически чистокровный Эльстон.

– Разве? Обликом он весьма похож на мать.

– И только.

Словно подтверждая это, в камине звонко щелкнул уголек.

– Прямая линия потомков Юсуфа-мирзы прервана, и никакие Высочайшие указы или решения геральдической палаты не смогут это изменить. Возможно, проживи последний князь Юсупов несколько подольше, и поучаствуй в воспитании внуков… Хотя вряд ли бы это помогло в отношении младшего Феликсона, при такой-то наследственности.