– Превосходно. – Вирджил, таким образом, дала ей оценку, но выглядела теперь совсем неуверенно.

Ну ладно, будем надеяться на лучшее.

– Удачи тебе, Хатч. Увидимся, когда ты вернешься.

Почти всю вторую половину дня Хатч провела в операционном отсеке, прогоняя «Мемфис» через серию виртуальных тестов-маневров, чтобы получить представление о его характеристиках, реакции на управление и, что особенно важно, о возможностях его датчиков и улучшенного оборудования. Академия подготовила ряд сценариев, воспроизводивших условия повышенной гравитации. С несколькими из них Хатч не справилась и дважды «падала» в объятия мертвой звезды. Во всех подобных случаях ее средства управления отключались, вспыхивали все аварийные лампы, и голос Билла спокойно сообщал, что она рассыпалась на части и рассеялась в пространстве.

У Хатч были свои сомнения насчет того, что ИИ – всего-навсего имитирующая система. Он был запрограммирован по-разному реагировать на действия различных пилотов в зависимости от психологического уровня каждого из них. Разумеется, Билл никогда не сделал бы ничего такого, что не предусмотрено базовой программой. Но ведь можно сказать нечто подобное и о человеке.

Хатч чувствовала в искусственном интеллекте корабля Академии что-то неподдельно таинственное. Она прекрасно знала, что эта система разработана, чтобы точно обусловить именно такую реакцию, поскольку нередко ИИ оказывался единственным спутником пилота в дальних рейсах. Но все же трудно было избавиться от впечатления, что общаешься с живым человеком.

В любом случае, поднявшись на борт «Мемфиса», она первым делом поздоровалась с ИИ.

– Я очень рад, что ты передумала уходить, Хатч, – произнес он. – Я скучал без тебя.

– Это ненадолго, Билл, – заявила она.

Он оставался с ней, пока она обходила корабль.

– Приятные драпировки, – заметил он. – И ковры не хуже. Знаешь, что это мне напоминает?

– Понятия не имею.

– «Лос-Анджелес Ридженси».

Один из роскошных отелей.

– О, это хорошее место, – сказала она. – Но откуда ты знаешь?

– Во мне таятся не исследованные до конца глубины.

На борт все еще грузили запасы пищи, воды и топлива, но операторы заверили Хатч, что все будет на месте за час до отлета.

Она проверила остальные припасы и обнаружила, что отсутствует часть туалетных принадлежностей, главным образом, зубная паста и шампуни. По линиям связи не были закачаны последние шоу и фильмы. Это можно было сделать и в пути, но при этом возрастала нагрузка на линии. Более того, воспроизведение переданных в полете программ всегда отличалось скверным качеством.

Около 15:30 она отправилась в «академический» сектор, знакомиться с группой, представляющей Общество контактеров. Когда она вошла, Герман и Питер уже ждали, разговаривая с Аликс Беллинджер, только что явившейся с лондонских подмостков, где в ее постановке и с ее участием шла «Ухмыляйся и обнажайся».

Аликс была высокая и длинноногая, с царственной осанкой, золотистыми волосами и искрящимися карими глазами. Хатч доставала ей лишь до плеча. Герман, идиотски улыбаясь, представил их друг другу.

– Рада познакомится, капитан. – Аликс протянула руку.

Хатч ответила любезностью на любезность и предложила звать друг друга по имени.

– Полет будет долгий, – добавила она. – Мы отправляемся на самый край исследованного пространства.

– И даже чуть за границу, – проговорил Герман, пытаясь не смотреть на Аликс.

– Хатч, что ты сама думаешь обо всем этом? Мы летим, чтобы найти там что-нибудь? – спросила Аликс.

– Трудно сказать. Там есть сигналы. Значит, должен быть и некий передатчик, как я полагаю.