Значит, это Христина Креминна. С ее газетными публикациями он был знаком и даже искал их в районке прежде всего. Ее журналистское письмо не было примитивным хронологическим пересказом событий, в каждом случае ей удавалось так разрулить отдельной фразой всю тему, что она приобретала неожиданный смысл. Однако не фальшивый.

«Как у нее получится с Боговичем? Ведь она устремится напролом, ее не остановишь никакими предостережениями и ограничениями», – Роман мысленно настраивался на разговор с Христиной.

Редактор оставил их в своем кабинете с глазу на глаз. Не из тактичности, партийному номенклатурщику было прекрасно известно, что именно так обязан поступить – КГБ деловые беседы ведет без свидетелей.

– Комитет намеревается поручить вам, Христина Дмитриевна, исполнение очень важного для политической стабильности в обществе задание. Вам необходимо взять интервью у батюшки Володислава. Вы его, возможно, знаете, его приход – в Лужанке. Почему возникла такая надобность? Дело в том, что по нашей оперативной информации Богович является неформальным лидером униатской паствы в области…

– Так ведь он служит в православной церкви! – Как Роман и предугадывал, Христина мгновенно выставила ему словесный шлагбаум.

– Да. Но нам известно, что переход его к униатам должен произойти на протяжении двух – максимум трех недель. Потому-то и просим вас подготовить этот материал в ближайший номер газеты.

Они смотрели друг на друга с противоположных сторон широкого редакторского стола. Роман заметил, как Христина выпрямилась, даже изогнулась, что было сил упершись обеими ладонями в дубовый стол. Но ответила неожиданно несмело:

– Вы знаете, я, наверное, с этим не справлюсь. Я не смыслю в религии.

«А она все же умеет хитрить», – удивился. И сразу почувствовал себя сильнее, припомнив уроки по языку жестов, которому их обучали в школе КГБ, – неосознанным движением она себя выдала. Широко заулыбался. Знал, что его улыбка покорит и ее.

– Что вы, Христинка, это не составит для вас труда. Ведь вы будете брать интервью, как проделывали это уже со многими разными людьми.

– Но ведь я не имею представления, о чем его расспрашивать.

– Мы об этом подумали и подготовили вопросы, которые вы ему естественным образом сможете задать, как человек, которому интересно все, что касается духовности, веры. Да и я поучаствую в вашем разговоре и между вашими также задам ряд вопросов, на которые намерена услышать ответы наша служба. Вам нужно будет всего лишь подробно записать их.

И не позволив ей прийти в себя, подытожил:

– Сегодня, сразу после обеда, зайдете к нам. У входа звонок. Вам откроет наш сотрудник. Скажете: к Роману Ивановичу. У нас почитаете свой вопросник, и без проволочек поедем в Лужанку.

Рывком распахнул дверь и сразу же обратился к редактору, который уже подхватился предупредительно со старой скамеечки в приемной:

– Андрей Федорович, благодарю за понимание. Думаю, справимся. Когда состоится панихида?

Слегка кивнул головой в ответ на услышанное и вышел.

«Вот ведь вляпалась!» – Христина дождалась, пока шаги кагебиста утихли внизу, и набросилась на редактора:

– Андрей Федорович, ну почему вы не поручили эту работу Рысько? Он хотя бы что-то понимает в церковных премудростях. А я даже не знаю, как к священнику нужно обращаться.

– Да по имени, отчеству – тоже проблему нашла. А к Рысько в той структуре особенное отношение. Тебе ведь знаком адвокат Олекса Римский? Тот как-то перебрал и на скамье в парке позабыл свой всеизвестнейший портфель. Рысько подобрал и решил над стариком подшутить – позвонил ему на следующий день и сказал, что видел, как его портфель нес один из сотрудников той конторы. Римский студеным потом обливался, когда шел туда за портфелем, напиханным всевозможными документами клиентов. У него чуть было инфаркт не случился, когда ему сообщили, что нет у них никакого портфеля. Ну и догадались спросить, кто же его к ним направил. Поняли, что к чему. А Рысько, да и меня тоже, предупредили, чтобы больше так не шутил.