Одна из женщин принесла ребёнка в дом Фомы, накричала на семилетнюю сестру, упрекая ту в безалаберности, и сгоряча оттаскала девчонку за волосы. Только тут маленькая Эльви осознала, что виновата, потому что, заигравшись с подружками, забыла про брата. Боясь гнева матери, она больше не отходила от Армуса и, поглаживая, смотрела на него, а он совсем не плакал, он просто был белого цвета и как будто сонный, и ещё он падал на кровать, когда она пыталась его посадить. Тогда она решила дать ему уснуть, и он проспал почти три часа, а когда проснулся, начал кричать и всего бояться. Таким беспомощным и больным увидела своего сына вернувшаяся домой Елена.

После этого случая Армус стал умственно отсталым, мочился под себя, не мог сам есть и с тех пор боялся всего на свете. Елена обвиняла в случившемся дочь, а сын стал теперь для неё тяжким крестом на всю жизнь. Так печально, в один день, изменилась судьба этой семьи, так страшно, практически не начавшись, настоящая человеческая жизнь для маленького мальчика Армуса закончилась. Перед самой войной у Елены родился ещё один сын – Эйно (по документам – Геннадий).

В марте 1942 года всю семью Фомы как финнов по национальности и как врагов народа сослали в Сибирь. Везли такие семьи (как спецпереселенцев) в вагонах для скота. Перед отъездом им дали 24 часа на сборы и выдали хлебные карточки на дорогу. В пути случилась очередная беда: у Фомы украли все его карточки. Эльви помнит, как мама ужасно кричала на папу, как говорила сквозь слёзы, что теперь они умрут с голоду, не выдержат этой тяжёлой и страшной дороги в Сибирь. Эльви очень жалела свое- го любимого отца, она смотрела на него с состраданием, не зная, чем ему помочь.

Фома тихо и спокойно сказал своей Елене:

– Успокойся, пожалуйста, вы доедете. Я есть не буду, я и не хочу есть.

Он сдержал своё страшное слово, и ради жизни своих детей и их матери, и ради того, чтобы больше не слышать от жены упрёки в свой адрес. Эльви помнит, а ей тогда было уже одиннадцать, что папа садился всегда в угол вагона, сажал её рядом с собой, а когда Елена давала ему, отрывая от себя, кусок хлеба, он разламывал его на несколько кусочков и незаметно для жены всё отдавал детям. Когда давал кусочек своей Эльви, то прикладывал палец к губам, чтобы она молчала. Хлеба было мало, дети голодали, и дочка, жадно хватая папин хлеб, не понимала, что отец из-за постоянного голодания может умереть. Фома, как и обещал, на протяжении целого месяца не ел ничего, и эта дорога стала для него последней…

В один из дней в этом ужасном, предназначенном для перевозки скота вагоне он просто не проснулся. Спецпереселенцев по жестоким законам того времени хоронить не полагалось, его тело охранники просто выбросили из вагона в лес, на съедение диким животным.

С этого момента его Елена перенесла свою обиду и ненависть на всех русских, она ненавидела их яростно и до самой смерти, наказав дочери Эльви, чтобы на её похоронах не было ни одного «русака». Обида на свою русскую мать, которую носила в себе Татьяна, разрослась в сердце её дочери Елены стократно, превратившись в ненависть ко всему русскому народу. Эльви нарушила заповедь матери. На похоронах Елены всё-таки присутствовали русские.

Своим поступком Эльви прервала эту цепь ненависти, которой больше не было места в жизни последующих поколений семьи.

Фома сдержал своё слово, его жертвенная любовь спасла детей и жену от смерти, они смогли доехать до Сибири живыми.

Цепочки из добра и зла, радостей и обид, прощений и упрёков, делают своё дело – одни продлевают дни жизни человеку, другие укорачивают её…