– И что же? – удивилась я.

– Она сказала, что у меня «привет». Мозги, – он молча выдвинул челюсть, – того уже.

– Расскажите о ваших родителях, все-таки мы работаем с вами давно. Но эту тему вы не позволяли мне трогать. И каждый раз, как только я задавала вам этот вопрос, вы пропадали. Может, пора уже начать работать нормально, а не бегать от меня?

Люди, подобные Андрею, способны понять и начать уважать тебя лишь тогда, когда ты покажешь свою силу. Покажешь зубы – останется в терапии. Будешь утешать – уйдет.

Атлет, спортсмен, вечно стремящийся к совершенству и остро нуждающийся в подтверждении того, что он неотразим, глубоко внутри страдающий от осознания собственной ничтожности и малозначимости. Плюс травма на анальной стадии психосексуального развития3, связанная с доверием и контролем: по крайней мере, так виделось мне.

– Зачем вам это надо? – он вроде был и готов коснуться семьи, но все равно препирался.

Я тяжело вздохнула.

– Понимаете, отношения в родительской семье формируют поведение взрослого человека. Нам надо найти корни возникновения тревоги.

Андрей чуть откинулся назад, подарив мне еще несколько сантиметров личного пространства, и я выдохнула. Затем начал – негромко:

– Мама с папой жили хорошо. Потом развелись. Я жил с мамой и с сестрой.

– А что значит, «жили хорошо и потом развелись»? Я не понимаю. Ведь они же жили хорошо!

– Ну… Они не конфликтовали при детях.

– Сколько лет вам было, когда они развелись?

– Девять.

– И как вы пережили развод?

– Да никак.

– Вы переживали, думали об этом.. Может, плакали?

– Нет вообще! Просто жил, как жил!

Мне становилось всё тяжелее. Достучаться до Андрея невозможно. Вытащить из него живые эмоции – тоже. Всё «одинаково спокойно», значит, там травма.

– А как складывались ваши отношения с мамой и папой?

– Какое это имеет значение? Я не понимаю.

– Тот из детей, кто больше привязан к родителям, тот, как правило, остается в эмоциональной зависимости и не проходит стадию отделения. Зависимые от родителей люди вырастают и строят зависимые отношения в браке, в том числе, могут испытывать приступы ревности. Это понятно?

– Пока да…

– Так расскажите мне о маме и папе, о сестре…

– Мы жили, как все, – Андрей монотонно начал повествование о своем детстве. – Родители не слишком церемонились с нами. Мама всегда говорила: «Здесь тебе не курорт, кусок пирога надо заслужить!» Могли запросто оставить без обеда, если что-то не доделал. А что с сестрой? Ну, она была меньше меня на четыре года.

– Что вы чувствовали, Андрей?

– Наверно, что-то такое. Неприятное.

– Хорошо. Продолжайте, – поддержала его я.

Вот, вот… Ещё немного, и неприступная скала сдвинется с места. Пока ещё скала не поддается. Но чтобы выйти на новый уровень, нужно приложить усилия. Это усилия двоих людей. Всё добровольно: да-да, нет-нет. Клиент может встать и уйти. А может остаться.

Но что-то меняется, и я вижу в Андрее уже не того лощёного, пафосного мужчину, который зашел ко мне в кабинет и уселся практически на мое место – вижу ребенка, который не получал достаточно любви. Которому было очень одиноко.

– Девочку надо воспитывать как девочку. А мужика как мужика. Однажды я не выучил уроки, наврал, а сам сбежал, примерно класс третий. Отлупили ремнем, зато потом учил как следует!

Он смеётся.

– Скажите это ещё раз без смеха.

– Что?

– Вот последнее, что вы сказали, повторите без смеха.

Он повторяет, потом морщится. Его взгляд тускнеет.

Все начинается с грохота. Вдруг оглушительную тишину пронзает взрыв, как будто две грозовые тучи столкнулись в небе. Затем трескается земля. Вслед за этим начинают скатываться с гор и лететь на бешеной скорости валуны, грохочут раскаты грома. Тучи крутит, вертит и снова сталкивает неистовый ураган, несет их в неизвестном направлении… И вот, не в силах сопротивляться стихии, сдвигается с места неприступная скала.