Мужчина вытащил из сумки шарик из ткани. Нажал на внутреннюю кнопку, бросив его на землю. Шарик раздулся, со свистом всасывая воздух, и через несколько секунд превратился в самый что ни на есть настоящий односпальный матрац весёлой и яркой фабричной расцветки с цветочками. Весёленький матрац выглядел совершенно нереально и фантастически на фоне всего происходящего, веющего какой-то первобытной древностью.

Линда хотела поразмыслить над несоответствием всего этого: человек в старомодной одежде, вооружённый ножом, неизвестные технические устройства в его руках, цветной матрац самонадувающийся… это же бред сивой кобылы! Но голова отказывалась нормально работать, проваливаясь в сон.

– Кто такая «сивая кобыла», местный фольклор? – вдруг поинтересовался он, правда, без интереса в голосе. – А, ты и сама не знаешь.

Линда открыла было рот, закрыла и ничего так и не сказала по этому поводу. Воевать с собой дальше смысла не было. Она плюхнулась на матрац и отключилась намертво. Снов, на этот раз, не было.

V

Старая Мачеха, кряхтя, подставила свой тёмный бочок к солнцу. Занялся фиолетовый рассвет, а масляная роса легла на несъедобные листья кустов и деревьев, наполняя их скудной, но жизнью. Обе луны-сестрицы, бывшие почти пять дней назад лишь половинками, теперь почти созрели, налились и стали округлыми и симпатичными. Третья – постоянно исчезающая за горизонтом старшая – опять появилась на небосводе в надзирание младшим. Наверняка здесь имелась легенда по этому поводу, но некому уже было её рассказать.

Карликовые деревца постепенно всасывали живительную влагу и наполнялись свежими ядовитыми соками. Древняя планета уже многие столетия медленно и степенно завершала свой жизненный цикл. Раньше её населяли полчища интересных живых существ и растений разнообразных видов, форм и размеров, имелись реки, озёра и моря, происходили всевозможные события: войны, эпидемии, засухи и пожары. Люди сновали туда-сюда, перемещаясь между планетами, то торгуя, то воюя. Строили переходы, потом ломали их, снова строили и снова ломали. Жизнь бурлила всей буйной палитрой возможных цветов и оттенков.

Теперь же она изжила своё – её ядро остывало, магнетизм ослаб, воздушная шапка редела день ото дня, улетая в ненасытные просторы космоса, делая планету беззащитной перед солнечным ветром и космическим излучением. Озёра испарились, моря исчезли. Космос забирал обратно то, что некогда чистосердечно сам и подарил. Скоро она растеряет всю свою атмосферу, остынет, и превратится в никому не нужный кусок мёртвого камня, бесполезно и бесконечно совершающий обороты вокруг солнца. Но пока же на ней всё ещё теплилась скудная жизнь, намертво держась за умирающую обезвоженную планету, и пока ещё на ней происходили кое-какие события.

Линда проснулась, сладко потянувшись и села, собирая в памяти паззлы произошедших событий. Мужчина всё также сидел рядом, по-турецки, совершенно без эмоций на лице, и уже приготовил вторую чашку еды, будто знал, когда она проснётся. Внезапно у Линды скрутило внутренности, желудок подпрыгнул к горлу… Она едва успела отскочить на четыре шага, как содержимое желудка выплеснулось наружу. В глазах аж помутнело.

– Воду здесь, что ли, нашла, – спросил он невопросительно.

– Чуть-чуть, – крякнула Линда, и вывернула остатки ржавых гвоздей.

«Господи, не понос, так золотуха!» – подумала она, уползая в синюшные кусты, чтобы освободиться от гвоздей с другой стороны, которые уже революционно подпирали.

Вернувшись в лагерь, она медленно села, держась за живот, который ныл, горел и возмущался. Ей было очень неудобно, но что она могла поделать?