– Не заставляй меня делать это силой.

– А ты попробуй, – её голос сорвался в рык.

«Приказываю, давай, полностью отпускай. Во имя Дьявола, отпускай»

Хрупкое тело затрясло сильнее прежнего. Подобно змее она принялась извиваться, шипеть. Дрянь сопротивлялась.

«По рукам, по ногам скидывай. В зеркало отпускай»

– Да что мне твое зеркальце? – захохотала она.

– Тебе пора, – Павел зачерпнул воды из миски и провел по её лицу.

Кап-кап. Еще пара соленых капель скатились по влажной щеке. Вернулась Дарья, измученная и ослабшая.

– Я так больше не могу. Ты избавишь меня от этого? – всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо.

– Её зовут Наамара. И сама уходить она не хочет. А я, повторяю, не священник.

Пахло пылью. Были времена, когда Павел любил библиотеки, – когда органы чувств не работали на пределе. Сейчас же он так отчетливо ощущал тухловатый запах старости, слышал шелест бумаги и невнятное бормотание, и, ко всему прочему, видел то, что его глазам не предназначалось, и потому находиться здесь теперь стало невыносимо.

Он прошел мимо скучающего библиотекаря вдоль высоких шкафов и миллиона букв к самым старым архивам. Несмотря на все приобретенные знания в области демонологии и древних мифов, о Наамаре он не знал ровным счетом ничего. И приятель, отсиживающийся где-то в области темечка, ничем не помог. Конечно, он не рассчитывал найти нужную информацию в первой попавшейся книге, – он здесь не за этим.

Вытянув пыльную книгу, он поморщился и достал салфетки. На очищенной обложке проступила надпись:

«Онтология преисподней. Михаил Соломонович Бергман»

– Случайности не случайны, – тихо усмехнулся Волков.

Записав книгу на свое имя, он вышел из библиотеки и набрал номер детектива.

– Апокалипсис наступил? Куда бежать?! – раздался крик на том конце провода.

– Обострение? Тебя записать на терапию?

– Иначе ты бы не звонил. Разве что мир вот-вот рухнет, – Бергман рассмеялся, – что случилось?

– Не хочешь познакомить меня со своим дедушкой?

– Я думал, в наших отношениях до знакомства с родителями еще далеко. Или ты собрался жениться?

– Ты не говорил, что в твоем роду есть ученые. По тебе не читается.

– На этот раз прощу подобную грубость. Зачем тебе сдался мой дед-ученый?

– Мой пациент считает, что одержим демоном, – соврал он, – а я наткнулся на книгу твоего деда.

– Ладно, завтра после работы заеду за тобой. А ангелочка твоего с собой возьмем?

Павел скользнул взглядом в сторону девушки, которая послушно ждала его на ступенях крыльца:

– С чего ты взял, что я от неё не избавился?

– Сердце чует, болит.

– Бергман, твое сердце однажды тебя погубит. Не будет твоего ангелочка. Бросай это.

Он сбросил звонок и подошел к блондинке, которая тут же вскочила на ноги и отряхнулась:

– Я устала стоять. Не убивай за испачканные штаны.

– Главное, чтобы ты в испачканных штанах моих клиентов не встречала. В остальное время мне все равно. Держи, – он вручил ей книгу, – изучишь вдоль и поперек до завтрашнего вечера.

– А ты?

– А я завтра поеду к автору.

Она прочла имя:

– Чего? Бергман? Родственник твоего друга?

Вчерашний сеанс по какой-то причине убедил девушку больше не обращаться к нему на «вы». С одной стороны, он больше не ощущал себя престарелым профессором рядом с ней. Но, с другой, это было одним из признаков их сближения, которого ему совсем не хотелось. Хотя этого и стоило ожидать, оставляя её жить в своем доме. Главное, чтобы дальше тыканья не зашло, – такого он точно не переживет.

– Случайности не случайны, – снова повторил он, скорее убеждая в этом себя, – не город, а большая деревня.

– Вот бы и дальше все так хорошо складывалось.