Смерть матери и ее фаворита, разграбление ее казны, убийства приближенных к князю Василию лиц, полуголодное существование, пренебрежительное отношение бояр к законному монарху – все это наложило отпечаток на личность будущего царя, сделало его мнительным, подозрительным, жестоким.
Впоследствии эти черты усугубились и дополнились новыми (гордыней и жаждой власти), приняв форму откровенной паранойи и чудовищного, немыслимого садизма. Характерной чертой личности царя стало то, что вспышки гнева, когда он казнил и пытал без разбору, чередовались у него с приступами чрезмерной религиозности: посты, молитвы, покаяния в своих бесчисленных грехах, крупные пожертвования церквям и монастырям… А затем цикл повторялся снова и снова.
К слову, выдающаяся религиозность царя была одной из причин, почему он так часто женился. По складу характера он не желал жить «невенчанным», «во грехе», так что просто так взять понравившуюся женщину в свою спальню не мог (разумеется, речь сейчас не о любых женщинах, а о девицах знатного происхождения; с простыми девками царь не церемонился). Но это лишь поначалу. В последних браках Грозный благополучно обходился без освящения церковью брачного союза, поэтому его жены, начиная с пятой, уже не считались в полной мере царицами.
Показывать свой непростой характер Иван Васильевич начал уже в юности. По свидетельствам Курбского, он в двенадцать лет сбрасывал «бессловесных» (видимо, животных) с высоких башен. Позже, в тринадцать лет, обвинив князя Андрея Честокола Шуйского в измене, он приказал своим псарям затравить предполагаемого изменника собаками.
Вот как это описывает летопись «Пискаревский летописец»:
«Лета 7052-го тоя же осени ноября бысть дожди велии и вода велика, и лед пройде, аки весне, и людем убытки многие починилися. Тоя же зимы декаврия в 29 день князь велики Иван Васильевич всеа Русии, не мога терпети, что бояре безчиние и самовольства чинят без великого князя веления своим советом единомысленных своих советников, многия убиства сотвориша своим хотением и многие неправды земле учиниша в государеве младости, и великий государь велел поимати первово советника их князя Андрея Шуйского и велел его предати псарем. И псари взяша и убиша его, влекуще к тюрьмам против ворот Ризположенских в городе».
С этих пор бояре начали бояться своего властелина: вспыльчивый и жестокий подросток мог в любую минуту обернуть свой гнев против любого из них. И никто не смел бы ему перечить.
Российский историк Вячеслав Шапошник, ссылаясь на труды Андрея Курбского, пишет о юном государе так:
«Повседневными же делами управления великий князь не занимался. Гораздо веселее и интереснее было, собрав компанию сверстников, сыновей тех же бояр, скакать на конях по улицам и площадям Москвы, давя зазевавшихся прохожих, и слушать доносы бояр друг на друга».
А вот другой случай: когда Ивану было семнадцать лет, к нему с жалобой на царского наместника Турунтая-Пронского явились псковичи. Юноша рассердился, что «мужики» посмели жаловаться на царского приближенного, и наказал их. Причем в наказаниях он проявил жестокую изобретательность: приказал палить челобитникам волосы и бороды, обливать кипящим вином… Да, фантазия по части пыток у государя всегда была отменной!
Кстати, в том же 1547 году Иван Васильевич вступил в свой первый брак – с Анастасией Романовной. В это время его грозный нрав еще не проявился в полной мере. Останься Анастасия жива, то – кто знает? – вся история его правления могла бы сложиться совсем иначе. С другой стороны, порой пламени достаточно малейшего дуновения, чтобы вспыхнуть с новой силой… И Анастасия могла стать лишь одной из его жертв. Впрочем, не будем забегать вперед.