Комнату заполнило хныканье: услышав голос мамы, Лиам стал корчиться, требуя внимания.

– Солнышко мое. – Подбежав к кроватке, мама тут же взяла его на руки и начала ритмично укачивать. – Ну что с тобой? Вроде сухой, да и няня должна была дать тебе бутылочку, – заворковала она. – Ах, ты просто по мне соскучился, – с улыбкой добавила мама, когда Лиам успокоился. – Она повернулась к Флинну: – Нам с мужем было бы очень приятно, если бы вы остались на ужин.

– Я не могу, – мотнул головой Флинн.

– Но почему же? – нахмурилась мама. – Прошу, останьтесь. Нам хочется хоть как-то отблагодарить вас за то, что вы сделали. Вы ведь спасли не только нас с мужем. – Она прижала к себе Лиама и губами коснулась его виска.

Флинн достал из кармана темно-фиолетовую карточку. У него оставалось чуть больше часа, до «Черного кролика» идти минут двадцать.

– Хорошо… но только ненадолго: меня ждут в другом месте.

Перед Флинном стояла тарелка с запеченной уткой и картофельным пюре, но складывалось впечатление, что в ней лежало что-то несъедобное, потому что он так и не притронулся к еде.

– Невкусно? – с нотками разочарования спросила мама.

– Нет, что вы, пахнет потрясающе, просто кусок в горло не лезет, – моментально ответил Флинн. – День выдался не очень.

– У вас какие-то проблемы? – взволновалась она. – Может, мы с мужем сумеем как-то помочь?

Флинн глянул на Лютера, который внимательно слушал их беседу.

– Если это в моих силах, я постараюсь что-то сделать, – произнес тот.

– Нет, спасибо, я сам справлюсь, там пустяки, – сказал Флинн и, когда мама отвлеклась, залпом выпил воду, а после незаметно налил в свою опустевшую кружку немного «Живительного нектара».

Наколов на вилку кусочек утки, он поднес ее ко рту и ощутил давно забытый вкус. Мама всегда хорошо готовила. В детстве, когда Флинн приходил из школы, его с самого порога приветствовал манящий аромат домашней еды, от которого текли слюнки. Хотя мясо на их столе было далеко не каждый день, но даже из простых продуктов мама, как и многие женщины из небогатых районов, могла закатить настоящий пир. Но после смерти отца и частых побегов Флинна она почти перестала готовить.

Сразу же запив еду «Живительным нектаром», он посмотрел на маму и с придыханием сказал:

– Невероятно вкусно.

В уголках ее глаз появились морщинки-лучики: она улыбалась, и в комнате стало как будто немножко светлее.

– Я очень рада, что вам понравилось. Это любимое блюдо моего старшего сына.

Флинн замер и сжал вилку так, что костяшки пальцев побелели.

– Вы, кстати, так похожи на него, – сощурившись, продолжила она. – Тайло, а сколько вам лет?

– Почти семнадцать… – кашлянув, ответил он.

– Ах, всего на год младше моего Флинна – ему уже восемнадцать. – Она положила локти на краешек стола, переплела пальцы рук и с грустью сказала: – Он уже совсем взрослый. Вот бы хоть одним глазочком взглянуть на него… Интересно, он отрастил длинные волосы, как мечтал когда-то?

– Что? – не понял Флинн.

Он пытался припомнить, когда это он мечтал отрастить длинные волосы, но этот момент все никак не хотел вылезать из комнаты «Забытых воспоминаний» в его голове.

– Мой старший сын, когда ему было лет десять, увлекся роком и загорелся идеей стать одним из тех длинноволосых размалеванных музыкантов, одетых черт-те как! В кожу, блестки и шипы! Я целый вечер бегала за ним с ножницами, чтобы привести его волосы в божеский вид! – хохотнула мама. – Сейчас очень жалею, нужно было разрешить ему, – вздохнула она. – Он, наверное, до сих пор помнит об этом и сердится на меня. Я многое ему запрещала, думая, что воспитываю его, но сейчас понимаю, что я не всегда была права… Как жаль, что осознание некоторых вещей приходит так поздно…