От подружек она не раз слыхала ту глупую, но страшную историю о загадочном Чёрном барине, якобы пьющем кровь у своих жертв. Он, по слухам, все ночи напролёт скитался как неприкаянный вокруг запуганного городка, но особенно любил таиться подле старого кладбища. Купава даже не раз и не два пробовала расспросить тётушку об этом, но та только отмахивалась от племянницы и невозмутимо отвечала:

–Это всё полная ерунда. Я часто бываю на старом кладбище, ведь кому-то, пардонэ муа[5], надо ухаживать за могилами, и ни разу не встречала сего чёрного господина либо его несчастных жертв.

– Но знакомые девицы своими глазами видели его! Они невзначай шли за ним с прогулки, около старых склепов. Он осерчал и погнался за ними. Девушки насилу уцелели, подняв такой крик, что прибежал кузнец.

– Какая-то бессмыслица, милая Купава. Им, твоим барышням, скорее всего, что-то померещилось в сумерках – у страха, как известно, глаза велики. Или они начитались модных романов о нечистой силе, или наслушались небылиц от выпивших кучеров, вот им и видится вокруг всякая чепуха. Велишь и мне ходить на кладбище с осиновым колом на случай встречи с упырём?

– Не ведаю, тётушка, что будет лучше: осиновый кол или серебряная пуля, – но девчонки, когда шли за Чёрным барином, рассмотрели, что у него вместо башмаков или сапог торчали настоящие чёрные копыта! И ещё за ним по траве тянулся след – только вообрази – кровавый!

– Милочка моя, когда мы с твоей мамой были ещё детьми, наша нянечка, царство ей небесное, нас тоже пугала глупыми виршами, их и стишками назвать совестно… Подожди, сейчас, может, и припомню:

– Ой, как страшно и забавно! А почему вы мне раньше не рассказывали стишок?

– Да считала просто чепухой и баловством. Лучше почитай баллады Жуковского.

– Зря вы, тётушка, не верите в Чёрного барина. Если бы я была взрослой, я бы непременно сообщила городничему и устроила поиски упыря.

–Купава, ты ещё сущий ребёнок! Если урядник[6] до сих пор никого не разыскивает, значит, нету никакого Чёрного барина…

Пока Купава преследовала волка, погода, видимо, поменялась, и теперь над верхушками деревьев выглядывало неприветливое оловянное небо. Чтобы совершенно золотые, тяжёлые – небось, весом полпуда потянут, не меньше, – косы ей не мешали, она ловкими пальцами окрутила затылок узлом. И заодно огляделась в поисках приличной палки, а то с голыми руками заходить в незнакомый дом, где прячется волк и ещё неизвестно кто, – может, тот самый Чёрный барин, – она не решалась.

Вдруг со скрипом настежь отворилась входная дверь, и неожиданно, разрезая воздух сотнями крыльев, стая летучих мышей с писком вырвалась из тёмного нутра заброшенного особняка. У девушки при виде зловещих и стремительных посланцев преисподней что-то оборвалось внутри, и она замерла на месте, не в силах сделать хотя бы крошечный шажок. Следом, громко скрипя половицами, навстречу Купаве вышел пожилой господин и чуть не сбил её с ног. Отскочив, он принялся её рассматривать внимательными глазами из-под кустистых бровей. На вид, казалось, ему лет около сорока пяти. На лице незнакомца с бледными ввалившимися щеками, поросшими пучками щетины, и с редкими длинными волосами на голове (как видно, давно не знавшими гребня) был заметен испуг от нежданного визита городской барышни. Мужчина принялся поправлять старый, в сальных пятнах кафтан чёрного цвета – пошитый, вероятно, сельским портным ещё во времена покойной императрицы Екатерины Второй – вдобавок давно не стиранный.