Там, где они садились, металл начинал пузыриться, чернеть и… превращаться. На глазах у оцепеневших техников и офицеров, наблюдавших через камеры, сталь корродировала, покрываясь тем же лавоподобным наростом с мозговидными извилинами. Из щелей в панелях потянулись тонкие, черные, жилистые щупальца. По вентиляции пополз липкий мицелий, испускающий тот самый сладковато-едкий запах. И Шепот… он больше не шел извне. Он исходил от самих стен корабля. От новых, пульсирующих наростов. Он сливался в один гулкий, торжествующий голос, который Лира, выбегавшая из шлюза лаборатории в коридор, услышала не только в наушниках, но и внутри своего черепа, как будто кости вибрировали в унисон:

"ШЕПОТ КОСТЕЙ… ПРОСНУЛСЯ…"

На мостике "Усмирителя" капитан Варк смотрел на экраны, показывающие расползающееся заражение от лаборатории "Альфа". Его лицо было белым, как мел. Гранитная уверенность дала трещину. Впервые за долгие годы в его холодных глазах мелькнул настоящий, животный страх. Он схватился за подлокотник кресла, чтобы не упасть. Шепот стен сливался с Шепотом в его собственной голове, нашептывая древние, непостижимые кошмары.

Первая кровь была пролита на "Памятнике". Первый образец был добыт. И он принес с собой не знание, а заразу. "Усмиритель Праведности", гордость флота ОЧ, теперь нес в своих стальных жилах чуждый, живой кошмар. Игра вскрыла свои истинные правила. И ставки выросли до небес.

Три дня. Три дня "Усмиритель Праведности" был агонизирующим гигантом. Заражение, принесенное образцом Хранителя, расползалось по его стальным артериям как черная, пульсирующая раковая опухоль. Оно начиналось в районе лаборатории "Альфа" – переборки вздулись органическими наростами, вентиляция забилась липким мицелием, испускающим сладковато-ядреный запах и споры, вызывающие галлюцинации и агрессию у незащищенных. Технические отсеки превращались в кошмарные гроты: кабельные каналы стали похожи на сплетения жил, по которым пульсировала темная жидкость; люминесцентные лампы, прогрызенные червеобразными коррозионерами, мигали, отбрасывая безумные тени; а Шепот… он больше не приходил извне. Он жил внутри корабля. Он исходил от стен, от потолка, от самого воздуха – низкий, многослойный гул, сливающийся в слова на мертвых языках и бессвязные угрозы. "Плоть… металл… станет Единым… Станет Частью…"

Капитан Элиас Варк объявил зараженные сектора "зоной абсолютного карантина". Гермодвери заварили плазмой, отсеки залили нервно-паралитическим газом и заморозили до температур, близких к абсолютному нулю. Это замедлило распространение, но не остановило. Наросты медленно, но верно пробивали изоляцию. Потери среди экипажа росли не только от прямого контакта с заразой, но и от самоубийств, драк, вспышек неконтролируемой ярости, спровоцированных всепроникающим Шепотом и спорами. "Усмиритель" стонал под тяжестью внутреннего врага.