Максим убрал матрешку обратно в карман. Может, она только кажется ему зловещей из-за того, что такую же матрешку нашли возле трупа. Неудивительно, что после такой картины матрешки начали ассоциироваться для него с чем-то зловещим. Если честно, то он даже начал их немного бояться. Едва они появились в его жизни, как началась череда несчастий. Вначале поранилась Даша, теперь погиб сосед, а мелькнувшая вечером в музее красавица в кокошнике, как будто вырвала у него сердце. Максиму мучительно хотелось снова увидеть Светораду, но он понимал, что это может быть невозможно. Сложно найтись в большом городе, не зная контактов человека. Разве только она снова придет к нему в музей или на Красную площадь. Хорошо, если в итоге она окажется одной из статисток, которые надевают исторический костюм, чтобы фотографироваться с туристами в Александровском саду. Тогда с ней можно будет познакомиться ближе, может даже подружиться. Хотя она такая холодная и замкнутая, как будто не хочет дружить и общаться вообще ни с кем. Она будто славянская царевна смотрит на мир свысока. Недаром костюм ей так идет. Чем-то она похожа на зловещих матрешек. Вот только сарафан у нее золотистый, а не черный. Но лицом она также красива.

Матрешка в его кармане точно была лишней. Ведь одна уже осталась стоять дома на книжной полке. Максим точно помнил, что унес вчера с собой с работы только одну матрешку. Откуда же тогда взялась вторая в его кармане? И уж совсем не понятно, где нашлась третья, которая упала в песочницу в подозрительной близости от мертвого тела.

Максим подумал бы, что матрешка, найденная рядом с трупом соседа, чужая. Мог кто-то ее нарочно подкинуть, чтобы подозрение в убийстве пало на реставратора? Этот кто-то должен был заранее знать, какой заказ передадут на реставрацию и успеть достать где-то похожий предмет. Но ведь матрешки уникальны! За всю свою жизнь Максим не видел нигде ничего подобного им. Даже если кто-то украл матрешку из его же мастерской, чтобы подкинуть ее на место преступления, то зачем было еще одну такую же матрешку совать в его карман. Это бессмыслица! Или он действительно ударился головой и сам не помнит, как вместо одной матрешки унес с работы сразу трех? Нужно скорее пересчитать их и развеять таким образом все сомнения. Максим ускорил шаг, чтобы быстрее добраться до музея.

Конечно же, пока ехал в метро, не выспавшийся Максим задремал. Ему почудилось, что он видит Светораду на противоположном сидении от себя. Она сидела в углу у поручня в своем причудливом золотистом кокошнике и сарафане с узорчатыми бармами и что-то тихо напевала. В руках она крутила старинное веретено, а на него наматывалась красная нить. Нитка была такой яркой, что рябило в глазах. Казалось, что это нить, созданная из сияния закатного солнца или из человеческой крови.

Поезд остановился на станции Боровицкой. Светорады в вагоне метро, конечно же, не было. А вот ее пение все еще звучало у него в ушах. Оно состояло из каких-то натянутых звуков, а вот слов было не разобрать, будто девушка поет на древнеславянском языке.

На выходе из метро Максиму опять показалось, что он видит Светораду. Ну, встретить в центре города ее было бы не удивительно. Тут вечно слоняются актеры, участвующие в разных акциях. Кругом полно театров, в том числе и временных, уличных. По праздникам сцены ставят прямо на площадях. Если где-то и можно встретить такой колоритный персонаж, как славянская царевна, то это здесь.

Странно, но каждый раз, когда Максиму казалось, что он видит Светораду, близко к ней подойти не удавалось. Она то мелькала в толпе, то у каких-то исторических памятников и зданий. Часто он видел лишь ее узорчатый кокошник, но не успевал рассмотреть ее саму.