Раньше мама сама каждый вечер промывала ему трубку, а потом доверила это медицине. И опять человеческий фактор помог государству избавиться от пенсионера. Случайно ли так получилось? Кто его знает. Нет советской власти, а значит, нет грехов, в которых она была бы повинна.

Что было, то было, чего не было, того не было. Мы сами рисуем себе возможное и невозможное из того, что не случилось, но могло бы случиться с нами. Вот и жены моей, возможно, и не было в Магнитогорске, а ездила она совсем в другое место. Как проследить за ней? Это трудоемкое дело, а в моем случае к тому же и нервное. А когда я нервничаю, у меня начинают чесаться зубы. Так и хочется кого-нибудь загрызть. Ведь любовники, как террористы, могут в любом месте уединиться на просторах нашей необъятной страны, называемой в то время СССР.

А ты мечешься и не знаешь, где они подкладывают мину подлости.

Где? В Абзаково, на Банном озере или у своих друзей? Скажу вам прямо, ревновать − вредно для здоровья.

А дедушка в землице уральской спит, для него все нервотрепки в прошлом. Вот только одно его желание перед смертью не исполнилось. Как сейчас, в сознании звучит его вопрос-просьба:

− Юлька, где Игорь? Игоря хочу видеть, Игоря.

По дороге домой я вновь к другу зашел, Виктор его звали. Он, как всегда, увидев меня, обрадовался, обнял по-братски. Так иногда дружба друзей покрепче братской бывает. Тот самый случай.

А я у него с порога про Светку спрашиваю.

− Ты, − говорит он, − не переживай. Разбитую чашку не склеишь. Видел я ее как-то в ресторане с тем хахалем. Да несколько раз в городе.

Хорошо мы с ним посидели, как следует приезд отметили. Я домой к ночи пришел, а ему на другой день надо было в командировку ехать. Кажется, в Челябинск. Мама на работе была, а я сразу спать завалился. Но уснуть никак не мог, ворочался с боку на бок. Вдруг слышу, в соседней комнате, где дедушка спал, половицы скрипят. Вроде как кто-то ходит. А этаж у нас второй. Я и подумал, что воры в квартиру забрались.

Включил свет, на часы посмотрел. Было без пяти двенадцать. Я − в дедушкину комнату. Открываю дверь, никого. «Лишнего принял на грудь, − подумал я, − Вот и показалось».

Уснул. На следующий день решил сходить в гости «к фрицу», ее хахалю. Отчество у него было немецкое – Генрихович, да и в письмах он хвастался, что, мол, чистый ариец. Вроде как его отец в свое время прижился в Магнитке, хотя был пленным, так и остался в Союзе.

Много чего они после войны понастроили. Добротно. Отец, значит, строил, а сын по другому пути пошел. Решил разрушить чужую семью ради собственного блага и удовольствия. Вот я и подумал: «Пора и ответ держать».

Товарищи мне его адресок отыскали.

Мой дед с фрицев спрашивал, когда в Первую мировую их бил. Отец на 2-м Белорусском фронте тоже вопросы им задавал. Из пушечки.

Вот и я решил в гости к ним наведаться, кое-какие вопросы решить. Пришел я на улицу Металлургов, в дом 26, квартиру нашел. Позвонил, жду. Слышу, за дверью шаркающие шаги. Вроде как очень усталый человек к двери подходит.

− Кто там? − услышал я женский голос.

− Здравствуйте, извините за беспокойство. Я – к Николаю.

− А как вас зовут? − продолжала допытываться женщина из-за двери.

− Игорь я, Зуев. Он знает.

За дверью воцарилось молчание, и еле слышно, будто шепотом, стали совещаться два человека.

Я немного подождал, а затем опять позвонил. Открыла мне двери, может быть, и не старая, но какая-то на вид уставшая женщина. И увидел я в ее глазах страх и вину, как потом понял, за сына.

− Вы проходите, − пригласила она меня на кухню, − попьем чайку.