− Вы что парня мучаете? Поставьте ему аппарат Елизарова.

Поставили. На каждую спицу нагрузка натяжения сто сорок килограммов. Всего четыре спицы.

Вот так и получилось, что носил я на руке мину замедленного действия, способную развить ударную силу, равную пятистам шестидесяти килограммам.

Пришлось быть внимательным и осторожным. Можно сказать, лелеял это изделие знаменитого хирурга. Не дай бог было упасть или еще какую неприятность физическую пережить.

Госпиталь, где я лежал, находился под Москвой. Я позвонил супруге, рассказал, где нахожусь, попросив приехать.

Только стал я замечать, что спицы в месте соприкосновения с поверхностью моей руки сначала желтеть начали, а затем и ржаветь.

Обратился к майору, моему лечащему врачу. А он:

− Ты спиртом протирай их, дезинфицируй, значит.

Кому хочется заново делать операцию, да к тому же указывать, что те спицы используются повторно, это в лучшем случае. Авось и так сойдет. А у меня в то время дедушка в Магнитогорске был при смерти. Захотелось ему меня увидеть. Он и говорит матери:

− Где сейчас Игорь? Хочу, чтобы приехал.

Мама ему:

− Федор здесь.

А дед не зря Петром звался – камень или кремень, как означает его имя на древнегреческом. Он твердо стоял на своем:

− Нет, я хочу Игоря видеть.

Видимо, что-то очень важное хотел мне он перед смертью сказать. Знал дед: то, что должно было остаться у меня, если сам не передаст мне в руки, пропадет.

Он помнил о том, как еще пацаном мой старший брат Федор продал старьевщику три его Георгиевских креста. В советское время скупщики ездили на телегах, которые тянули по дворам лошади. Хитрые торгаши. зазывая детей и пьющих мужчин к своим телегам, соблазняли кого свистульками, а кого и бутылочкой вина и вымогали у них ценные вещи.

Знал дедушка о страсти своего старшего внука Федора тащить все из дома и продавать ради мимолетной наживы. Вот и хотел он мне что-то лично передать. Да не дожил до моего приезда. А передать было что. Это облигации трехпроцентного займа послевоенного времени. Да и еще много чего у дедушки могло быть. Все-таки человек вышел из царских времен.

Мне телеграмму принесла в госпиталь жена. А в ней было: «Вылетай, дедушка умирает».

Я обратился к начальнику госпиталя: – Разрешите на Урал слетаь.

–– Слетай но если с рукой, что случится, мы за тебя ответственности нести не будем.П

И вовремя сказал. Через две, на третью ночь проснулся я от «взрыва». Так мне показалось, что где-то граната взорвалалась.Открыл глаза, смотрю, ничего не понимаю.

Включил ночник. Вроде всё как обычно. Мои товарищи спят. Только что-то с моей рукой? Присмотрелся и увидел.

Было две спицы, пронизывающие руку, а стало четыре. Проржавели всё-таки, лопнули. Вот и приснилось, что взорвалась граната. Недождались спицы моего выздоовления.

Спицы торчат из руки, а я лежу. Потерпел до утра. Не зря офицером был, не будить же всех. И не такое терпеть приходилось. А на утреннем обходе от лечащег врача получил за то, что сберёг сон товарищей, но не в первой. Я с Урала, что мне нагоняй! Лежу, дальнейшего приговора жду. А рука, на месте разрыва спиц уже краснеть начала. И врачи смотрят, щупают, а главное умный вид на лицах изображают. И почувствовал я какой-то подвох. В их разговоре. Уж очень они стали меня словесно успокаивать. А я-то помню, если мёдом мажут,жди беды. Потом, когда врачи ушли товарищ по секрету мне сказал ( он их разговор в коридоре услышал) : – Гангрена у больного начинается. Надо резать, как бы дальше не пошла.

–– Оп – па. Приплыли!

Хорошо меня в оспиталь под Москвой доставили. Срочно, под каким –то предлоом попросил у медсестры разрешения позвонить по телефону и позвонил отцу. Всё рассказал ему. И что спицы поставили бракованные, и что гангрена назревает, и руку отрезат хотят.