– А ещё у нас и так появились непредвиденные расходы, – он искоса глянул на неё.

Лилит сделал вид, что не поняла его намёк и с интересом осмотрелась.

Она не знала, куда они шли, но судя по тому, как Зен внимательно вглядывался, в товары на прилавках, догадывалась, что он ищет, что-то конкретное.

Лицом Зен походил на девчонку. Таких обычно звали «миловидными юношами», но у Лилит было своё, нелестное, определение. Она до сих пор не могла простить его за то, что он переоделся в горничную и так беспощадно разыграл её. А ведь Лилит повелась! Так глупо, так бездарно!..

Девчонка заскрипела зубами, злясь на себя.

У Зена был тонкий овал лица с острым подбородком и высокомерный взгляд. Глаза большие, светло-зелёные. Русые волосы болотистого оттенка он собирал в хвостик на затылке, но короткие прядки всё равно выбивались на лоб. Если бы не низкий голос, подумать, что он девчонка – как два пальца…

Лилит всё гадала, сколько же ему лет. Точно не ровесник Дая, младше, и тем более – не взрослого мужика Климента. Хотя и Лилит не выглядела на свой возраст. Она всегда казалась старше. Никто бы и не подумал, что ей – предположительно – только шестнадцать.

– Сколько тебе лет? – вырвалось у неё.

Зен мрачно скосил глаза.

– А сколько надо?

Лилит пожала плечами.

– На ровесника Дая ты явно не тянешь.

Зен насупился и отвернулся. Этой привычкой он очень напоминал Дая.

– Какая разница! – вдруг вспылил он. – Вам, девчонкам, только подавай мужчин «постарше». А как ровесник, так сразу не у дел!

Лилит весело фыркнула.

– Что, больная тема?

– Больней некуда, – процедил он и вмиг успокоился, поджал губы и с грустью в голосе добавил: – Мне семнадцать, а Шелле – шестнадцать в конце декабря.

Так значит Лилит не самая младшая. Это радует.

Со стороны может показаться, что ей ещё рано встревать во всякие передряги, вступать в Орден, рисковать жизнью. Но так только казалось. Из-за того, что она Сурт, время её бежит быстрее. Она стареет быстрее.

И она не проживёт больше двадцати лет.

Так сказал Байард, подарив ей наручные часы, каким-то образом связанные с её жизненным циклом. Они показывали, сколько осталось до следующего «обледенения», и с их помощью можно было заметить, как сокращалось это время с каждым годом.

Потому Лилит старалась выжать из каждого мгновения своей жизни яркие впечатления.

– А тебе сколько? – чуть погодя спросил Зен.

Лилит насмешливо оскалилась.

– Не прилично спрашивать девушку о её возрасте.

Зен шёл между разноцветных базарных лавок, бегло оглядывая их содержимое. Он не тратил не секунды, на то чтобы остановиться и повнимательнее рассмотреть предложенные товары. Искал, что-то.

А вот Лилит сильно огорчилась, что не может из-за него подольше разглядывать диковинные вещицы, каких она никогда не видела на базарах Алнаира. А видела Лилит таковых не много. Можно сказать, это первый настоящий базар в её жизни.

Повсюду сновали люди. Звуки скрипки, волынки и гитары, гомон людей и зазывающие выкрики торговцев смешивались в свою особенную, весёлую, мелодию.

Над городом правила туманная ночь, но яркие фонарики, свисающие с крыш прилавков, искупали неудобства с лихвой. Золотой, иногда красноватый свет затапливал ночные улицы с двух сторон и красивыми матовыми бликами падал на лица людей, резко очерченные тенями.

Таинственность и загадочность рынка завлекали Лилит в свои сети, просили остановиться и потратить деньги, но она устремлялась вперёд за Зеном, боясь потерять его из виду и заблудиться, как маленькие детки боятся потерять в толпе родителей. Только за руку схватить его Лилит себе не позволяла. Она давно не ребёнок.