Трудно было только с «пропитанием». Лилит приходилось раз в три дня ускользать с корабля и искать «источник магических частиц».

Помогало ей только то, что как бы не отличались иностранцы от Лилит внешне, внутренне все люди были одинаковы. Особенно когда напьются.

Она караулила свою жертву у кабака. Пьяных вдрызг – Лилит никогда не трогала. Она ненавидела вонь алкоголя и грязного тела, которую источали эти хмыри. Нахватало ещё от их крови опьянеть!

Всю жизнь Лилит ненавидела таверны, кабаки и прочие… «притоны». И как на зло, жизнь всегда сводила её с ними. Будто невидимые нити натягивались всякий раз, когда девушка отходила слишком далеко, и отбрасывали её назад.

Ещё свежи в памяти те дни со стариком Байардом, когда она выходила из его ломбарда на ночную «охоту», в дождь, снег или зной. Она неизменно стояла у какого-нибудь кабака, притаившись в самом тёмном переулке напротив или рядом, чтобы видеть, кто выходит наружу. Лилит всегда высматривала жертву средней степени пьяности, и обычно такая появлялась.

Воровка так же поступила и сейчас. Перед тем как, подходящая жертва объявилась на пороге заведения, Лилит пропустила двух пьяных в дым мужчин.

Из окон трактира лился яркий, тёплый свет. Доносился раскатистый смех, болтовня, крики, ругань и бодрая музыка. Пахло спиртным, едой и потом.

Лилит стояла, прислонившись плечом к углу трактира. Ей даже не пришлось специально выискивать тёмный переулок: на улицах почти не было фонарей, и тьма царила повсюду.

Ночь выдалась тихая, тёплая и безлунная. Глаза Лилит слипались, после сытного ужина, но она не забывала одёргивать себя. Если сегодня же не пополнит запас своих магических частиц, все узнают, что она Сурт.

Чёрное обледенение уже началось: девушка почувствовала лёгкое покалывание в пальцах ног и рук. Но она знала, что скоро оно усилится, и пальцы вообще откажут, закоченеют.

Дверь трактира открылась, но не с грохотом как прежде, а с тихим скрипом. Мужчина, подвыпивший, но не сильно, несколько секунд стоял на пороге, привыкая к ночной прохладе, потом укутался в воротник старенького пальто и пошёл вперёд по улице, в направлении доков.

Лилит отлипла от стены и тенью последовала за ним.

Они проходили уже знакомый ей маршрут, поэтому девушка перегнала его по соседней улице и затаилась в переулке.

Послышались шаги, затем она увидела приближающуюся тень и, больше не теряя ни секунды, вышла из укрытия.

Мужчина вздрогнул и отшатнулся, чуть не потеряв равновесие.

– Ас кар вер? – заплетающимся языком спросил он на незнакомом языке, но Лилит поняла его по выражению лица: «Что тебе надо?»

Он ошалело смотрел на неё, одетую в сапоги, штаны и чёрный шерстяной плащ. Каштановые волосы были распущены, падали на плечи и трепетали на ветру, потому любой бы догадался, что перед ним девушка.

Лилит протянула вперёд раскрытые ладони и приблизилась.

– Иди ко мне, – чарующе прошептала она с лукавой улыбкой на губах. Только её чёрные глаза, в которых ночью не видно зрачков, не улыбались. Они смотрели прямо на него, сквозь него, в душу. Они как бездна затягивали на самое дно, холодное, пустое и одинокое.

Мужчина замер, уронил руки по швам, как безвольная кукла, и послушно приблизился к «повелительнице» с блаженной улыбкой на губах.

Лилит схватила его за ворот рубашки, раздёрнула в разные стороны и впилась клыками в шею.

Такова была сила её глаз, и её же проклятье.

Они легко подчиняли людей со слабой волей (а у пьяных она ослаблена в двойне) и привлекали внимание «обычных». И всё это происходило помимо воли Лилит, что приносило немалые проблемы. Ей приходилось всё время прятать глаза за чёлкой, чтобы случайный зрительный контакт не снёс кому-нибудь крышу.