Странное ощущение. Но я не могла отделаться от неприятного чувства некоего предательства. Словно бы это из-за Софии и ее веры отец отстранился от нас, закрылся в своем горе и не показывал скорби все эти годы.

Ни одна из Имперских Истин не запрещала религии, но, когда закончились Священные Войны, когда Империя ценой многих жизней смогла объединиться против язычников и положить конец остаткам верящих в магию и порожденных ею Богов, люди как-то незаметно отказались от религий. Это было бессмысленно. Глупо. Нелогично. На этом сошлись все народы, вошедшие в состав новообразованной Империи. Но, со слов Софии, все было далеко не так.

«Если бы Боги существовали, они бы не допустили несправедливости. Однако до сих пор поддержание порядка и процветание народа – полностью заслуга человечества, а не каких-то высших сил», – так я читала в книгах. Так говорила и сама наставница на занятиях…

– Что тебя так сильно гнетет, дорогая? – София, заметив мое смятение и напряженность, мягко коснулась руки.

– Меня терзает тревога. И здравый смысл не помогает с ней справиться…

– Может, то, что мы оказались на этой дороге, и именно наш экипаж эти несчастные отчаявшиеся люди решили ограбить, – простое невезение?

– Я не верю в удачу, – ответила я, возможно, чуть резче, чем следовало. – Вы же знаете это. Все, что происходит, – последствия сделанного кем-то выбора, на которые я… мы никак не можем повлиять.

– Не все в этой жизни – череда событий, которые станут частью исторической хроники, Камилла, – терпеливо ответила она, заложив прядь темных волос за ухо. – Иногда вещи происходят просто потому, что… хм, должны случаться. Так надо было. Чтобы мы оказались в нужном месте в нужное время.

Я закатила глаза. Раньше подобные высказывания Софии, когда она хотела натолкнуть меня на нужную мысль, не раздражали так, как сейчас. Особенно когда я узнала ее небольшой секрет.

– Нет. Мой отец стал герцогом потому, что так решили не высшие силы, а совет Триумвирата. Мать умерла не по воле высшего существа, а от родильной горячки. А брат не приехал проститься со мной перед отъездом потому, что поругался с отцом накануне, – мой взгляд впился в огонек догорающей свечи. Я постаралась скрыть пылающие внутри гнев и обиду, которые так и просились вырваться наружу и разбиться о первого встречного. – Я верю в предопределенность, потому что ты сама учила меня видеть закономерности между принятыми решениями и их последствиями. Но во что я точно не верю, так это в то, что в этом мире что-то может определяться удачей или совпадением.

Однако София не торопилась отвечать на мою тираду. Да и мне сейчас нужен был не мудрый наставник, который философскими ответами подталкивал бы меня к истине, а советчик, хорошо понимающий политические риски нашей ситуации.

– Сестра, что вы думаете насчет этой истории с бандитами? Очень не хочется верить, что гвардия, которая давала присягу служить на благо народа, может поступать так подло.

– Дорогая, какие бы присяги ни приносили гвардейцы, они всего лишь люди, – она с тоской глянула в окно. – Им присущи и жадность, и похоть, и тщеславие. Далеко не все так же идеалистически смотрят на мир. Чего ты хочешь от мальчишек чуть старше тебя?

– Справедливости. Если окажется, что они действительно пренебрегают уставом, то как минимум должны быть разжалованы и вышвырнуты из гвардии с позором. Они выбрали такой путь, так почему для них должны быть поблажки?

– То есть ты готова сурово наказать любого, кто хотя бы раз в жизни оступился от того, что, по твоему мнению, считается правильным?

Я задумалась. Вопрос Софии поставил меня в тупик. Хотелось категорично ответить, но что-то заставило промолчать.