Валентин, чувствовавший себя на палубе уверенней, чем на твердой земле, с трудом скрывал разочарование, однако принял брак как необходимость. Отец надеялся, что с годами сын смирится, но было сложно найти настолько диаметрально противоположных людей, как эти двое. После консумации брака супруги старались лишний раз не попадаться друг другу на глаза. А когда у Валентина начались постоянные разъезды по Веасу, Ариана и вовсе предпочла перебраться в поместье своего отца близ владений Бланчи и приезжала в Мар-де-Сеаль, только когда муж ненадолго возвращался из командирований.

Эстебан рассчитывал, что приземленная Ариана сможет смягчить характер сына и его непомерные амбиции, однако получил совершенно обратный эффект. А их частые ссоры выводили молодого вице-адмирала из себя так, что потом доставалось любому, кто попадался ему под руку.

– Сеньор Валентин еще более суров, чем Его Высочество герцог, – честно признался Рори, и это было сложно отрицать. – Думаю, тот факт, что ваш брат предпочел Империю родному дому, сильно выбил его из колеи. Даже больше, чем герцога.

И мне было сложно упрекнуть старого друга за такие слова. Рассудительность и прагматичность старшего брата уравновешивали тяжелый характер отца с его вечными опасениями. Но то, насколько Валентин старался придерживаться всех правил, раздражало даже Эстебана. «Эта черта однажды обернется против него, – со вздохом говорил он после очередной ссоры с сыном. – Однажды из-за своей строгости к себе и окружающим он совершит ошибку, за которую горько поплатится…»

Валентин был суров, но одинаково справедлив ко всем, чем, несомненно, и заслужил уважение и доверие и моряков, и представителей веасийской аристократии. Но как человек он был просто невыносим. И с возрастом эта черта характера проявляла себя все сильнее и сильнее.

– Надеюсь, они не будут слишком несправедливы к вам. И надеюсь, что срываться на прислуге тоже перестанут…

– Вы всегда могли остудить их пыл, сеньорита. Боюсь, без вас ваши отец и брат могут совсем испортить отношения друг с другом… Что же тогда будет с Великим Домом?..

– У отца останутся верные советники, – мягко сказала я. – Они направят и брата на верный путь, когда придет его время принять это бремя.

– Все так сложно, – вздохнул Рори. – И слухи ходят разные среди слуг…

– Слухи? – настороженно спросила я.

– Говорят, ваш брат сейчас настолько силен и настолько хорошо подготовил гарнизоны и флот, что те могут по силе сравниться с легионом Имперской Гвардии. Но никто не понимает, зачем вашему Дому такая военная мощь… Люди боятся, как бы не случилось… дурного.

Я похолодела. Так вот о чем судачат все вокруг. Что Кустодесы хотят развязать войну. Переплетенные в замок пальцы крепко сжались.

– Что за глупости. Нам всегда нужна была хорошая подготовка, не можем же мы всякий раз надеяться на помощь Четырнадцатого Легиона. А с морскими разбойниками постоянно самим нужно было разбираться… С чего ты вообще стал сплетни слушать?

– Сеньор Ривьера так сказал, госпожа, – Рори немного замялся. – Он… он готовит меня в преемники и учит быть чутким к происходящему. «Хороший мажордом одним ухом слушает господ, другим – народ», – так он говорит…

Мое лицо на секунду дрогнуло, я слишком сильно стиснула зубы. Значит, этот старый проныра послал Рори выведать у меня информацию перед тем, как я уеду. Ну да, конечно же. Других способов узнать, что на уме у герцога и маркиза, ему уже не представится.

Какой-то холодок пробежал по коже, и дело было вовсе не в резком порыве соленого ветра. Я прощалась не со старым другом, а с подосланным шпионом, да еще и таким неумелым. Похоже, в родном доме не осталось никого, кому можно было бы довериться и открыться.