В последний раз решила пройтись по некрополю. Ноги сами несли по знакомым протоптанным и усыпанным белой галькой узким дорожкам. Взгляд скользил по именам, которые я знала наизусть: герцог Эрик и его супруга сеньора Матисса, маркиз Даниэль, герцог Сильварий, герцог Франциск и госпожа Рю-Фенг…

Дорожки шли полукругом, и с каждым шагом все заметнее была разница между новой и старой частями некрополя. Шпили надгробий становились более грубыми и неотесанными, покрывались лишайником и мхом, и веяло от них могильной сыростью и плесенью. Ветер беспощадно вгрызался в камень, возвращая породу к ее естественному виду, с завидным упорством предавая забвению старательно вырезанные имена правителей прошлого. Тех, кто не склонил колени перед Императором. Тех, кого величали королями.

Так, петляя между могилами, я вышла к большому надгробию, окруженному менгирами – древними камнями, прародителями нынешних могильных столбов. Захоронение украшала статуя мужчины, устремившего взгляд каменных незрячих глаз на морскую гладь. В руках он держал огромный двуручный меч, уперев его в землю и крепко охватив рукоять. В мече безошибочно определялся Виентосиноре, которым всегда владел глава Дома. То был Львиный Дозор – могила основателя нашего Дома Леона Кустодеса. Конечно, ходили всякие легенды, но именно Леон считался первым из нашего рода, первым южным королем.

Какое-то время я любовалась скульптурой из белого мрамора. Искусство старых мастеров запечатлевать миг в камне, их умение передавать самые мелкие детали всегда поражало до мурашек. Казалось, что статуя вот-вот повернется, а ветер и вправду начнет развевать складки застывшей ткани, но Леон лишь продолжал нести свой вечный дозор, глядя куда-то вдаль, за горизонт.

Высеченные на надгробии слова – девиз нашего Дома – после разговора с отцом звучали издевкой.

«Сильными не рождаются»…

И почему именно этим девизом руководствовались наши предки? Сухие выжимки из исторических хроник мало что говорили о людях, оставляя лишь самые яркие и важные эпизоды для истории. Победы, поражения, свадьбы, рождения детей, предательства, восстания… Но какими они были? Добрыми и сердечными или холодными к своим близким? Любили ли, подобно Каталине и ее друзьям из гарнизонного корпуса, пить и веселиться ночи напролет или строго блюли обычаи, отказывая себе в мирских радостях? Все ли они были так же честолюбивы, как мой старший брат, или так же упрямы, как отец? В чем вообще состоит эта «сила»? В сплоченности или военном мастерстве?.. Даже внутри нашей семьи, когда я спрашивала у братьев, отца, у приезжающей на праздники родни, даже у Максимилиана, который приходился мне дальним родственником по линии его матери, ни разу не услышала одинаковой трактовки…

Пока я размышляла, ноги сами привели к свежей части некрополя. Я увидела имена прадеда герцога Элизара и прабабки Изабель, деда Эрнеста и бабушки Агнесс. Их я не застала, как и тех, кто был похоронен рядом… Три одиноких гранитных столба стояли за ними. Читая высеченные там имена, я каждый раз ощущала пустоту. Герцог Грегор, его супруга сеньора Фелиция и их нерожденный сын…

Я не раз размышляла о том, как бы сложилась наша жизнь, не будь тут этих могил. Если бы Грегор и его беременная жена не утонули в тот злополучный шторм, когда возвращались в Каса-де-Вентос, жили бы мы всей семьей в Столице? Отец стал бы одним из золотых гвардейцев, а может, и префектом или даже легатом. Вал и Лео пошли бы по его стопам. А кем бы стала я?

Взгляд задержался на небольшом безымянном столбике. Никто никогда не хоронил нерожденных детей или тех, кто не получил имени, это считалось плохой приметой у южан. Да и места на погостах наверняка закончились бы очень быстро – младенцы с прискорбной частотой умирают до сих пор, даже при всех успехах медицины. Однако отец распорядился организовать могилу своему нерожденному племяннику, несмотря на предрассудки.