«Эх, оплошал, – думал Леонид. – Но кто же знал, что пацан в себя придёт? Да ещё и будет так резво действовать!»

Сторож на воротах поместья выбежал к машине, размахивая руками, чуть под колёса не бросился. Водитель еле успел затормозить. Боровин открыл дверь и рявкнул:

– Ты что творишь, полудурок? Жить надоело?!

– Ох, вашбродь, ну наконец-то! Беда!

– Что случилось?

– Граф приехал, Чернобуров. С людьми. Вломились в дом, Стёпку с Колькой избили за то, что пускать не хотели. Вас ждут.

Здоровье охранников не слишком волновало барона, но он всё равно похолодел от таких новостей. Значит, Георгий уже здесь. И не постеснялся применить силу.

Боровин коротко выругался и захлопнул дверь. Возникла мысль развернуть машину и уехать на ферму, чтобы переждать какое-то время там. Или сразу рвануть на вокзал, взять билет и уехать подальше, за Урал.

«Продать имущество можно и на расстоянии, через доверенных людей… Но не бросать же семью?! – думал Леонид. – Жена-то с дочерью дома. Надеюсь, этот щенок ничего им не сделал.

Да и вообще, я что, какого-то недомерка испугался?!»

На всякий случай барон достал мобилет и позвонил командиру своей гвардии. Тот взял трубку почти моментально:

– Слушаю, ваше благородие.

– Слушай-слушай, и внимательно! Значит так, поднимай всех людей и быстро…

– Простите, ваше благородие. Не могу.

– Что значит не могу?! – возмутился Боровин.

– Казарма блокирована гвардией Чернобуровых. Они пушки притащили, мы под прицелом. Сказали, воевать не хотят, и всё от вас зависит, – гвардеец помолчал. – Мы, конечно, дадим бой, если прикажете, но долго не протянем. Их больше, а у нас только винтовки и сабли.

Барон снова выругался и сказал:

– Займите оборону. В казарму никого не пускать.

– Так точно. Да они и не лезут. Зачем, если пушки есть…

Леонид Семёнович положил трубку и велел ехать к дому. По пути он гладил перстень с изображением Борова и надеялся, что бог-покровитель обратит на него внимание в трудный момент. Но похоже, Боров не собирался приходить на помощь.

Как он сказал два месяца назад: «Ты волен сам решать. Но не советую наживаться на чужой беде. Если что, я вряд ли смогу помочь. А точней, не захочу».

На крыльце поместья сидели охранники. Степан, прижимающий к разбитой голове окровавленное полотенце, и Николай, лицо которого выглядело жутко из-за множества распухших гематом. Люди Чернобурова не сдерживались.

– Вечерочек добрый, ваше благородие, – сказал Степан, отнимая полотенце от макушки, будто шляпу снимая. – А у вас гости.

– Знаю уже, и нечего ехидничать! – ответил Боровин, хлопая дверью машины. – Моя семья в порядке?

– В порядке. Сидят с юным графом, чаи гоняют. Он сказал, что никого не обидит.

– А с Колькой тогда что? – буркнул Леонид, кивая на избитого.

– Оскорбил его сиятельство. Сопляком назвал. Ну гвардейцы графа и помяли его чутка.

– Ничего себе чутка, – промычал Николай, еле ворочая разбитыми губами.

Боровин мотнул головой, вошёл в дом и сразу направился в гостиную. Георгий Чернобуров действительно сидел за столом и пил чай, о чём-то мило беседуя с восемнадцатилетней дочерью Леонида. Его ладонь лежала на бедре девушки. У стен стояли гвардейцы Чернобурова в полной амуниции, с винтовками в руках.

– Леонид Семёнович! – воскликнул Георгий, заметив барона. – А мы вас уже заждались.

– Убери руки от моей дочери! – не удержался Боровин. – Что всё это значит?! По какому праву ты ворвался в мой дом?! Это незаконно! Я требую…

– Тихо.

Юноша произнёс это так, что слова сами застряли у барона в горле. Взгляд Георгия был настолько холодным и острым, что Леонид покрылся мурашками. Словно к его горлу поднесли два кинжала.