– Вы прекрасно понимаете причину моих действий, ваше благородие, – сказал Чернобуров. – Если нужны доказательства, у меня есть документы и человек, готовый выступить свидетелем. Я могу уничтожить вас в суде или объявить войну родов, но предпочту решить всё гораздо быстрее.

– Как? – вырвалось у Леонида.

– Дуэль, барон. Смертельная дуэль. Я вас вызываю.

– Дуэль? – повторил Боровин и сглотнул. – Но вы же… на коляске, граф.

– Стрелять могу, – отмахнулся я. – У вас есть дуэльные пистолеты? Или сыграем в русскую рулетку? Меня вполне устроит такой вариант.

Дочь барона вдруг бросилась в слёзы, а его жена встала и ткнула в меня пальцем:

– Вы обещали, что никто из нашей семьи не пострадает!

Я смерил женщину безразличным взглядом и ответил:

– Вы не так поняли, любезная. Перед тем как мы сели пить чай, я сказал: «вы и ваша дочь могут чувствовать себя в безопасности». Насчёт Леонида Семёновича я ничего не говорил. Барон, вам не кажется, что лучше обсудить подробности дуэли наедине?

– Выйдите, – пробурчал Боровин.

Женщины, а следом за ними и мои гвардейцы покинули комнату. Двери закрыли. Леонид Семёнович расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и сел за стол. Налил себе чаю и бросил три кубика сахара.

– Значит, вы были в «Красноярском извозе». Говорили с Иннокентием, – хмуро сказал он, помешивая сахар.

– Да, – кивнул я. Достал револьвер и положил его на стол.

Барон покосился на него и пробурчал:

– Вообще-то, выбор оружия за тем, кого вызвали.

– Вы предложите колясочнику драться с вами на шпагах? Только опозоритесь.

Боровин сглотнул и выдвинул новый аргумент:

– Смертельная дуэль проводится лишь с государственного разрешения.

– По дороге мы заехали к нотариусу, – сказал я, доставая из внутреннего кармана сложенную гербовую бумагу. – Вызов оформлен официально.

– Но я не дал согласия.

– Нужна лишь ваша подпись, – я развернул бумагу и положил на стол. – Можете отказаться. Тогда дуэль не состоится, и вместо этого я объявлю войну родов. Которую вы проиграете. Вероятно, вы уже слышали, что мои бойцы осадили вашу казарму.

Леонид Семёнович глотнул чая и поморщился. Потом отставил чашку, посмотрел мне в глаза и спросил:

– Чего вы хотите?

– Стреляться. Вы не единожды оскорбили мою семью и воспользовались нашим сложным положением. За это я хочу вас убить.

Боровин ничего не сказал, сверля глазами лежащий на столе документ. Там уже стояли печать нотариуса и моя подпись. Чтобы дуэль состоялась, требовался только автограф самого барона.

– Если вы проиграете, род Чернобуровых угаснет, – выдвинул он последний аргумент.

– А вы об этом не переживайте, Леонид Семёнович, – холодно отрезал я. – Думайте о своей семье. И принимайте решение поскорее. После того как я убью вас, мне нужно ещё кое-что сделать.

Барон замолчал и сделал ещё глоток чая, продолжая смотреть на бумагу.

– Если так не хотите стреляться, можно уладить всё миром, – сказал я. – Выкупите у меня «Красноярский извоз», заплатите контрибуцию за оскорбление семьи, и я буду считать вопрос исчерпанным.

– Сколько? – буркнул Боровин.

– Триста тысяч рублей за извоз, и верните машину. Ещё пятьдесят тысяч я приму в качестве извинения.

Надо было видеть, как изменилось лицо барона, когда я назвал сумму. Да, деньги немалые. Возможно, столько стоила вся свиноферма Боровина вместе с лавками.

– Если вы не располагаете таким количеством свободных средств, я готов принять любое ликвидное имущество, в том числе драгоценности, макры и оружие. Документ я уничтожу, – я постучал пальцем по гербовой бумаге. – Никто не узнает, что вы опозорили честь дворянина отказом от дуэли. Кроме вашей семьи, разумеется. Решайте.