Командир кивнул. Мы остановились, и он приступил к докладу.

После гибели отца и Сергея Причернобурова военные силы рода дали трещину. Часть бойцов, предчувствуя проблемы, пожелала уволиться со службы. Среди прочих начались разброд и шатания. Сниженное финансирование и непонятные перспективы не способствовали дисциплине и высокому боевому духу.

Богдан поддерживал порядок, и в целом гвардия сохраняла боеготовность. Всего в ней оставалось восемьдесят шесть человек. Из них – пять боевых магов-офицеров, включая командира. Их ранг варьировался от второго до четвёртого. Плюс маги-целителя, водители, конюшие и инженеры.

Непосредственно солдат было сорок восемь человек. Шестеро состояли на охране поместья и членов рода, двенадцать гвардейцев защищали лесокомбинат Чернобуровых. Солдаты экипировались такой же бронёй, как у Богдана, однозарядной макровой винтовкой и холодным оружием по собственному выбору. Несколько лучших стрелков имели магазинные винтовки с нарезным стволом и оптическим прицелом.

На вооружении также стояли три макровые пушки и две гаубицы, гусеничная бронемашина без орудия, три грузовика и сотня лошадей. Бронемашина сломана: гибридные дизельно-макровые двигатели, установленные в ней, были ненадёжны и часто ломались. Не говоря уж о том, что из-за мощности машина потребляла гигантское количество магических кристаллов.

Да и в целом такая техника могла пригодиться только на серьёзной войне. Она хорошо защищала не только от пуль, но и от заклинаний благодаря нанесённым на кузов печатям.

– Вкратце это всё, ваше сиятельство, – закончил Богдан.

– Хорошо, – кивнул я. – Спасибо. Вы осмотрели имущество извоза?

– Поверхностно, ваше сиятельство. Кажется, дела не очень.

– Вот как. Что ж, давайте осмотрим подробнее.

Я выяснил, что оба автомобиля отсутствовали, а склад горючего и запасных частей пустовал. Лошади, судя по виду, были далеко не те, что значились по описи. Похоже было, что Боровин продал хороших скакунов и поменял их на дешёвых крестьянских кляч. В целом, даже беглый осмотр подтверждал, что служба находится в плачевном состоянии.

– Добрый день, уважаемые! – сказал я, вкатываясь в помещение, где держали извозчиков. – На всякий случай, я – Георгий Петрович Чернобуров, ваш граф и хозяин предприятия. Насколько я понимаю, барон Боровин крайне безалаберно обращался с «Красноярским извозом». Кто готов от лица остальных рассказать, как обстоят дела?

Мужики зашумели, посовещались с использованием местной обсценной лексики и выдвинули кандидата. Суровый дядька в шерстяной фуражке набекрень вышел вперёд. Коротко поклонился и сказал:

– Совсем, значиться, предприятье по звезде пустили! Как энтот Боровин начальствовать стал, так жалованье чуть не вдвое понизили. Лошадей породистых распродали – дорого, говорят, их кормить.

Каждая фраза бывалого извозчика вызывала согласный гул остальных. А он продолжал:

– Телеги своими силами чиним, каретников поувольняли, запчастей не дают, деняг нету ни на шо, говорят! А как же нету, если мы каждый день от зари до зари народ катаем?! Это для нас оплату срезали, для них-то, наоборот, подняли!

– А что с машинами, уважаемый?

– Одна делась кудой-то. Уехала и не вернулась. На другой барон Боровин сами катаются. А вообще…

– Достаточно, – я поднял руку. – Спасибо, уважаемый.

Я развернул коляску, а извозчик окликнул меня:

– А чего дальше-то, господин? Что с лошадьми? И с жалованьем нашим?!

– Решение пока не принято, – ответил я не оборачиваясь. – Но скажу по секрету, я вряд ли оставлю извоз себе. Те, кто желают уволиться, могут сделать это немедленно. В качестве отступных каждый может взять себе любой экипаж и лошадей к нему. Богдан, ведите управляющего в гараж. Там подходящая обстановка для приватного разговора.