– Ох, родная, – Марти улыбается, поднимается с колен и обнимает меня, крепко прижимая к себе.

Мои слёзы для него стали знаком согласия. А я плачу всё сильнее… Какая же я жалкая. Как же ничтожны мои планы и надежды. Я ведь знала, что так будет. Я знала, что отвечу «да», что жизнь мачехи будет для меня намного важнее своей собственной. Но от этого не было проще. Если сказать человеку, что завтра ему оторвут все пальцы, в момент пыток ему будет так же больно, как если бы он не знал об этом заранее. Как же больно…

Всё было бы по-другому, не окажись я в такой идиотской ситуации. Всё было бы по-другому, родись я в другой семье или другом городе. Всё было бы по-другому, не родись я в этом мире и вовсе.

Рёв двигателя немного успокаивал мои нервы, пока мы возвращались домой. Я молча смотрела в окно, пока Марти вёл машину. На то, чтобы сделать мне предложение, у него был всего час обеденного перерыва. Интересно, наверное, жить в перерывах. Это всё равно что сниматься в фильме продолжительностью во всю жизнь, играть свою роль, притворяться и возвращаться в реальный мир только во время рекламы. Рекламы якобы хорошей жизни, которую не достичь. Если всё это фильм, то я явно в комедии. У судьбы отличное чувство юмора

– Я думаю пригласить побольше родственников. В нашей семье много сплетников, так что новость о свадьбе распространится быстро. Нужно, чтобы о ней говорили. Это будет великое событие, – тараторит парень, даже не глядя в мою сторону. Иногда он улыбался, но это было для какого-то образа. Он уже закончил свою рекламу.

– Ладно, – мой голос оборвался, как тонкая ниточка. Я откашлялась и решила больше ничего не говорить.

– Тебе плохо?

Я кивнула и приложила руку к горлу. Да, Марти, мне плохо. Меня тошнит от этой рекламы. Выключите кто-нибудь этот грёбаный телевизор.

– Уже почти доехали. Потерпи немного.

Мы остановились у моего дома. Парень заботливо положил руку мне на колени. Это было его любимым жестом, если не считать его привычку поправлять свои волосы.

– До завтра, – я попыталась улыбнуться. Думаю, у меня получилось. С каждым разом выходит всё лучше.

– Я заеду за тобой.

Мы даже не разговаривали. Иногда у меня были надежды на то, что мы сможем притереться друг к другу. Как говорится, стерпится – слюбится. Но он отмахивался даже от банальных разговоров о том, как прошёл день. Потому что ни в одном таком рассказе не прозвучит ни одно слова, кроме «работа», «совещание», «начальство» и «повышение».

Я вздохнула, вышла из машины и провела удаляющееся авто взглядом. Чёрный мотоцикл стоял возле гаража. Похоже, сосед снова прогуливал пары. Я же и вовсе забыла о школе, да и не до неё мне было. Особенно сейчас, когда входная дверь в мой дом была открыта. Я точно помню, как закрыла на ключ. Воры?

Я взяла из сумки газовый баллончик и зонтик с прихожей. Шум доносился со второго этажа, из моей комнаты. Звук был такой, словно кто-то неторопливо копошился в моих вещах, но явно не искал что-то конкретное.

– Я вызываю полицию! – громко закричала я и медленно поднялась по лестнице. Дверь в мою комнату слегка приоткрыта, оттуда веет лёгким сквозняком из-за разбитого окна. Зонтик в моих руках нервно задрожал, и сначала мне показалось, что я схожу с ума, пока я не увидела, как дрожу сама. Тик-так… Часы в моей комнате играют похоронный марш. Тик-так… Кто-то набивает ритм под стуки секундной стрелки. Тик-так… Тик-так…

Я открываю дверь и вижу сначала большое чёрное пятно на своей кровати, а потом вижу в нём силуэт. Страх резкой волной накрывает меня ровно на пять секунд, и я с криком бросаю газовый баллончик в чёрное пятно. Он почему-то летит в сторону окна и вылетает через дырку в нём прямо на улицу.