Заехав как-то раз в обед к бабушке Саше на работу на товарную станцию, Саня остановил велосипед и спросил Мишу:

– Миш, а что в этих? – и он показал пальцем на три товарных вагона, одиноко стоящих в тупике запасного пути.

Миша посмотрел на вагоны, прищурился и не колеблясь выпалил:

– Там носки, – и, подумав несколько секунд, добавил: – И трусы.

Саша рассмеялся во весь голос:

– Ну ты даешь, трусы!

Походив по станции, они не без труда нашли бабушку Александру, и, получив пакетик заветных шоколадных конфет, Саша, размазывая шоколад по губам, спросил ее:

– Тетя Саша, а что вон в тех трех вагонах, которые в тупике стоят?

Мишина бабушка вдруг неожиданно строго посмотрела на него и серьезным голосом ответила:

– А тебе-то чего? Там военный груз, так-то.

Саша заулыбался во весь рот, насмешливо глядя на брата, но бабушка неожиданно добавила:

– Солдатское исподнее там.

Тут уже не выдержал и захохотал Миша, глядя на удивленное Сашино лицо.

Вечером братья могли заехать к кому-нибудь из друзей – мальчику или девочке – в гости. Особенно когда, убегавшись за день, они начинали испытывать жуткий голод. Их всегда и везде кормили, очень скромно, в основном картошкой с соленьями, но не отказывали никогда и нигде. Здесь было так принято всегда. Очень любили мальчишки заезжать в гости к своей знакомой девочке Лене Шобухиной. Отец Лены, которого они, впрочем, никогда не видели, был командиром подводной лодки, и семья их жила чуть лучше других. Дома у них был даже цветной телевизор «Рубин», который мама Лены включала по вечерам. Дети втроем залазили с ногами на старый кожаный диван и, укрывшись красным шерстяным пледом, терпеливо ждали этого момента. Мама Лены заваривала им крутым кипятком в железных эмалированных кружках кедровые орехи и ставила их, подстелив старую газету, на резной журнальный столик перед диваном. Когда скорлупа орехов распаривалась и делалась мягкой, она сливала из кружек воду и давала ребятам в руки. Затем включала телевизор и садилась рядом. О, как же это было божественно! Дети с удивлением и неописуемым восторгом смотрели в экран, не забывая при этом уплетать орехи, разгрызая мягкую, распаренную скорлупу зубами.

Было у мальчишек и еще несколько любимых развлечений. Одним из них был спуск на велосипедах по самой длинной Комсомольской улице, разделяющей поселок на две почти равные части. Ребята заезжали на самый ее верх и затем неслись вниз, под уклон, с бешеной скоростью, доезжая при этом до самого железнодорожного вокзала. Также братья любили, открыв специально изогнутым гвоздем ржавый замок решетки дождевого коллектора, погонять на велосипедах по круглым бетонным трубам дождеприемной системы поселка. Трубы эти были не менее двух метров в диаметре и пролегали под землей, спускаясь от центральной части Хилка к речке. Настоящего их назначения, у кого бы мальчишки ни спрашивали, никто не знал. Возможно, они предназначались для отвода воды, стекающей с сопок в поселок при сильных ливнях, а возможно – для скрытного перемещения чего-либо. Построены они были еще до войны, и гипотезы об их предназначении высказывались в поселке разные.

Было у братьев и еще одно занятие, о котором не знал и не догадывался никто из взрослых. Кладбище поселка, расположенное за речкой, постоянно подмывалось ее водами, и ближайшие к ней могилы постепенно разрушались, обнажая из земли гробы и останки умерших. Все это разносилось водой по берегу и оседало там. Мальчишки любили побродить вдоль реки и посмотреть на содержимое могил. Кости умерших и черепа они никогда не трогали, но иногда находили старинные монеты и предметы одежды: пряжки ремней, пуговицы – и простенькие ювелирные украшения. Эта часть кладбища имела захоронения восемнадцатого – девятнадцатого веков, и именно от реки в свое время людей и начали хоронить.