– Да, не в школе бальных танцев воспитывался, – угрюмо согласился Роман. – Зато надёжный.

– Дай бог. В общем, я рада, что эта особа себя проявила. Я чувствовала фальшь в ней. Гулять от молодого, красивого…

– Фальшь тебе по определению чувствовать положено, – ухмыльнулся внук. – Погоди! – вдруг опомнился он. – А от старого, по-твоему, гулять можно?

– Ну-у, от старого, как бы это сказать… Бывают обстоятельства… – она замялась, подбирая слова, и внук не преминул воспользоваться её замешательством:

– Мина, а ты случайно не своего первого мужа имеешь в виду?!

– Рома, прекрати! Зачем ворошить…

– Ба! Ну ты уж если начала…

Внук застыл, упираясь заинтересованным взглядом в лицо бабушки, и она, поразмыслив с полминуты, кивнула и призналась:

– Во-первых, меня практически насильно выдали замуж. Я с мужем ни секундочки счастливой не была. Как мужчина… он был практически никакой. Ты понимаешь, о чём я. Только вино хлестал сутками и про деньги со мной скандалил – жадный был до ужаса! Что я чувствую, ему было наплевать. А мне так хотелось, чтобы меня любили, – Мина помолчала, словно собираясь с мыслями, затем продолжила: – В общем, пристал ко мне один из нашего театра – молодой, красивый. Ноги мне целовал… А слова какие говорил! В небе звёзды взрывались, когда мы были вместе.

– Ну, ба, ну ты даёшь!

– Мы очень любили друг друга. А тут вдруг муж взял и умер. Год траура, представляешь?! Ни шагу влево, ни шагу вправо. Родственники меня заботой окружили, облепили, словно муравьи. Не до любви мне стало. В общем, как-то мы отдалились, потом и вовсе расстались, – Мина коротко вздохнула и закончила грустное повествование. – Он потом уехал куда-то.

– А Ракицкий? Откуда он свалился?

– Ракицкий – это уже потом, через полтора года после смерти мужа появился. Он в Баку по делам прилетел и решил театр посетить. Мы как раз тогда «Аиду» давали, а я главную партию пела. Он и влюбился. Ухаживал божественно. Стихи читал, романтично в любви объяснялся. Приятный, галантный и симпатичный. Для своих лет выглядел просто прекрасно. Ну я и поплыла. Влюбила-а-ась, без памяти!

– Золото, бриллианты к тому же, – подсказал Рома и рассмеялся. – Ну ты даёшь, Мина. Я тебя обожаю!

– И судя по тому, как веселишься, по своей ты терзаться не собираешься?

– Не понимаю почему, но ничего такого и в помине нет.

– Потому что это было просто увлечение. Я сразу видела, что это не твой человек.

Роман поднялся, перегнулся через стол, стараясь не нарушить стройные ряды разложенного пасьянса, и прижался щекой к лицу бабушки.

– Всё, забыли, – тихонько оттолкнула она его. – У меня к тебе посерьёзней дело.

Рома моментально напрягся. В последний раз, когда Мина с таким лицом начинала разговор, она преподнесла ему новость о своей болезни. У неё обнаружили что-то непонятное в груди, и следующие два месяца он был как на иголках, пока полное обследование не показало, что ничего страшного нет.

– Что случилось? Что-то плохое? – беспокойно спросил внук.

– Пока не знаю. Мне сегодня позвонила девушка – Александра. Представилась дочерью Виталия.

– Виталия Андреевича?.. Ракицкого? Как такое может быть? Ты же говорила…

– Говорила. С его слов говорила. Он меня уверял, что родственников у него нет. Они все в блокаду умерли, только отец выжил, потому что на фронте был. Отца не стало в начале двухтысячных. Виталий был единственный ребёнок. Кстати, его состояние имеет военные корни: отец картины с фронта привёз. Они их до развала Союза боялись обнародовать, ну а потом успешно продали. Так что я не знаю, как к этому звонку относиться.

– И что она хотела? Денег? Наследства?