Фрейд ввел две ключевые силы психологического развития: влечение к жизни (эрос) и влечение к смерти (танатос). Эти понятия параллельны христианскому представлению о путях, ведущих к жизни или смерти, причем Иисус – это путь и истина и жизнь, как сказано в Евангелии от Иоанна 14:6.

Фрейд также составил исчерпывающий список защитных механизмов, которые он рассматривал как инструменты для управления эгоистическими импульсами и соблюдения общественных норм. К этим механизмам относятся репрессия, регрессия, реактивная формация, изоляция, отмена, проекция, интроекция, обращение против себя, реверсия и сублимация. Фрейд концептуализировал их как внутренние защитные механизмы, не позволяющие эгоистичным желаниям захлестнуть как личность, так и общество. Такой взгляд на человеческую природу встречается и в христианстве, где она называется concupiscence (страстное желание) – это склонность людей к эгоизму и греху. Однако не все психологи разделяют фрейдовский взгляд на человеческую природу как на изначально эгоистичную. Например, доктор Ричард Шварц предполагает, что защитные механизмы скорее защищают врожденную доброту и индивидуальность, чем подавляют эгоизм.

Фрейд делал акцент на травмах и развитии характера, связанных со стадиями сексуального становления, – этот фокус многие современные психологи считают слишком узким. Современные подходы признают более широкий спектр факторов, способствующих детской травме и развитию. Терапевтический процесс Фрейда включал в себя анализ жизненного опыта, чтобы способствовать инсайту, предлагая альтернативные интерпретации реакций клиента.

Взгляд Фрейда на религию был столь же критичным. Описывая себя как «безбожного еврея», он считал религиозные переживания патологическими защитными механизмами, приравнивая их к неврозу навязчивых состояний. Как уже говорилось в предыдущей главе, хотя религиозные переживания часто могут служить скрытым мотивам, полное отрицание Фрейдом религии как инструмента социального контроля не учитывает ее потенциальных положительных сторон. Фрейд представлял себе психоанализ как «профессию мирских лекарей душ», которым не нужно быть ни священниками, ни врачами, что полностью исключает духовное измерение.

Неприятие божественного привело Фрейда к тому, что он стал отвергать религиозные переживания как простые фантазии, и эта позиция, возможно, сформировалась под влиянием тех же механизмов отрицания, которые он наблюдал у своих пациентов. Эта самоопределяющая философия предполагает, что внутреннего благополучия можно достичь только путем анализа и ослабления хватки своего опыта и воспитания, а сам Фрейд выступает в роли «светского лекаря душ», облегчающего этот процесс.

Фрейд рассматривал человека как закрытую систему, формируемую исключительно импульсами выживания и семейной обусловленностью. Его система ид, эго и суперэго иллюстрирует эту точку зрения, при этом суперэго – моральный компас человечества – полностью определяется социальной обусловленностью, а не какими-либо трансцендентными качествами. Такой редукционистский взгляд отрицает возможность божественного влияния или духовного роста.

В конечном итоге Фрейд воспринимал человеческую природу как изначально эгоистичную и разрушительную, а защитные механизмы – как главные регуляторы этой тенденции. Его мировоззрение совпадает с мизантропическими философиями, такими как описание Ницше человечества как «тонкой кожицы яблока, покрывающей светящийся хаос».

Философия Фрейда может быть истолкована как философия «падшего человека»/«адама». Хотя христианство признает испорченность человеческой природы, его основополагающий догмат утверждает, что люди созданы по образу и подобию Божьему и способны достичь совершенства через Христа (Бытие 1:27—28; Филиппийцам 3:12). Однако фрейдовская модель человека имеет смысл в ситуации, когда человек сознательно противостоит Богу. Из этого логически следует, что люди, которые выбирают отрыв от Бога, становятся склонными к самобичеванию и эгоизму – эта тема будет рассмотрена далее в главе 3. Следовательно, активное поклонение себе изначально вредно для общества, что соответствует мизантропическим взглядам Фрейда. Более того, эта точка зрения в какой-то степени предвосхищает современную эпидемию нарциссизма (подробнее об этом говорится в главе 8 части 2).