Навсегда запомнился неприятный случай, имевший место на конечной стадии трансокеанского рейса. До Архангельска оставалось несколько суток хода, и «броненосец» следовал по чистой воде, даже отдельные ледышки встречались лишь иногда, словно случайно оказавшиеся среди темно-зеленой штилевой воды и хорошей видимости. Обстановка никак не напоминала арктическую, предполагающую все козни приполярной кухни погоды. Дневная вахта второго помощника перевалила на вторую половину, и на мостике царила тишина почти идиллической картины.

По ультракоротковолновой радиостанции прозвучал вызов от одного из находящихся неподалеку пароходов Северного морского пароходства. Поинтересовались портом назначения и, получив в ответ, что идут в Архангельск, не скрывая заинтересованности, обрадовались. Попросили пригласить капитана, и когда Иванов поднялся на мостик, капитан северян объяснил, что на днях произвели замену нескольких членов экипажа, а в рейсе находятся уже полгода и ищут возможность поскорее отправить смененных мореходов домой, в Архангельск. Тут же попросил Иванова помочь и взять его людей до столицы Поморья. Обычное дело, когда пользуются подвернувшейся оказией.

В ответ на просьбу очень странно и неожиданно прозвучал ответ нашего капитана, от которого стало неудобно и стыдно перед «мастером» и находящимися на мостике парохода северянами – даже уши покраснели, как у нашкодившего школьника. Иванов ответил высокомерным отказом, с нескрываемым неудовольствием. Непонятно, почему он это сделал, прикрываясь каким-то эфемерным, несуществующим превосходством? При этом добавил, что «Оленек» выполняет рейс особой важности, все свободные каюты подготовлены к приему участников антарктической экспедиции, а «ваши люди их загадят». Вахтенному помощнику словно комом в горле стали только что произнесенные слова. Оставалось лишь удивляться, откуда произросло столь ярко выраженное величие и пренебрежительное отношение к коллеге.

Едва капитан успел уйти с мостика, как Сергей вызвал тот самый пароход и сказал, чтобы они не думали плохо о дальневосточниках, ибо капитан на «Оленьке» ленинградец. В ответ не прозвучало ничего, на том и расстались. Хотя его слова походили на оправдание, но на душе полегчало, ведь слово тоже дело.

В Архангельске простояли у причала с двадцать пятого сентября по третье октября. Пароход приняла в аренду комиссия Арктического и антарктического научно-исследовательского института для выполнения снабженческого рейса в составе 25-й антарктической экспедиции. Подробный акт приемки был подписан без замечаний. Без промедления началась погрузка нескольких тысяч бочек бензина, авиационного керосина и прочих горюче-смазочных материалов для антарктических станций. Прекрасно сознавая, что пары высокооктановых легких фракций нефтепродуктов могут взорваться даже во время качки от междоусобного контакта или касания бочек с металлическими конструкциями судна, второй помощник тщательно контролировал обжатие бочечных пробок, дабы исключить саму вероятность малейших протечек. При погрузке все бочки устанавливали пробками вверх, преследуя ту же самую цель. Ценность такого строгого контроля подтвердилась позже, фактически позволила избежать взрыва, гибели судна с частью экипажа и находящимися поблизости спасательными плавучими средствами, занимавшимися спасением.

Архангельск не впечатлил: деревянные тротуары, обшарпанные дома, свистопляска в порту и на Северной Двине, да и погода совсем не по сезону, сравнивая с Владивостоком. Холодный моросящий дождь, деревья с облетевшей листвой жалобно стонали под порывами ветра с Белого моря. Сизые, низко несущиеся тучи дополняли картину общей неухоженности и безысходности от предстоящей зимы, которая сама по себе не является каким-то ужасным временем года, но переход угасающей природы от солнечного жизнерадостного лета к увядающей осени навевает самые мрачные мысли и настроения.